Изменение ума. Заметки о прошлом, настоящем и будущем русского государства

Если предположить, что власть народа – это не столько о власти, сколько о совместном формулировании целей развития, о своеобразном поиске истины, то всё равно получается глупость. Никто из нас не бог, значит никто из нас не обладает возможностью принять полностью осмысленное решение, а абсолютное большинство – объективно даже не способно приблизиться к этому. Если предположить, что суть демократии в соборности, в том, что никто из нас по отдельности не истина, но все вместе мы делаемся Истиной, то такое заключение тоже неверно. На церковные и земские соборы съезжались не случайные люди, а специально выбранные, они на определённый промежуток времени становились крайне узкоспециализированными людьми, целью которых становился совместный поиск истины. Но ведь у нас не так. Почему в нашей Конституции указано, что президентом может стать лицо старше тридцати пяти лет, а голосовать могут все, кому исполнилось восемнадцать? Кто сказал, что принимать повседневные решения по решению текущих дел в окружении десятков советников и обладая ресурсами мощной бюрократической базы – это сложнее, чем принять одно-единственное решение, которое определит жизнь человека на следующие несколько лет? Кроме того, я хорошо помню себя в восемнадцать лет: я был кем угодно, но только не «носителем суверенитета и источником власти». К нынешнему дню я много читал, много думал, много работал над собой, и я не понимаю, почему на следующих выборах мой голос будет равен голосу юнца, вчерашнего школьника, или тунеядца, который живёт за счёт своей несчастной жены. Да и к тому же я могу теперь дать своей стране больше, чем отметку в одной из граф избирательного бюллетеня. А если речь идёт не обо мне, а обо всём народе как носителе суверенитета, то ведь все остальные россияне такие же, как я, от того, что мы подсчитаем сумму наших жизненных позиций, ясности не прибавится. Всеобщее избирательное право – это фикция, это власть не народа, а той самой силы исторической инерции, стереотипов и сиюминутных влияний, и так только в лучшем случае. Власть народа – это фикция, потому что она размывает строгую логику власти, которая является стержнем, смысловым центром саморегуляции общества. Это полная подмена чётких социальных понятий. Вероятно где-то в Европе она действительно имеет и смысл и значение, но я не вижу предпосылок для неё в России. Демократия – это размывание целей и задач страны, способности производить осмысленное движение вперёд, достигать заданных ориентиров. Ошибочность курса В. В. Путина не является свидетельством порочности авторитаризма как такового, его способности консолидировать страну. Если авторитаризм не навязывает свои цели народу, а их выражает, то в нём благо, а не зло. Это потенциал устойчивого движения вперёд и эффективного государственного строительства, залог успешного следования логике общественного развития и достижения стоящих перед страной целей. Наверно, смысл западной демократии в ней самой, а не в том, что она делает. Это проявление западного индивидуализма, и само право голосовать – ценность, это возможность для человека себя выражать и быть самим собой. Западная демократия представляет собой силу, наполняющую смыслом и значением жизнь каждого человека. Но суть русского видения мира, его ценность, я уверен, не в выражении себя, а в осознанном движении вперёд всего общества, в том, чтобы наполнить смыслом и значением жизнь всего государства. Россия – страна-идея, а не простая совокупность индивидуумов. Это коллективизм, но не восточный, а русский, это стремление сильных индивидуумов жить и сознавать себя единым целым.