В последнее время, в свете всё более набирающего обороты национализма, мы совсем потеряли из виду то, что твёрдо знали с самого детства: быть русским – это не о национальности, не об этносе, быть русским – значит сознавать себя частью чего-то большего. «Русский» – это прилагательное именно потому, что перед нами не данность от рождения, а качество приобретаемое. «Россиянин» – это всё же о гражданстве, но «русский» – это об объединяющей идее, об определённых качествах личности, о том самом «духе», который всегда идёт вслед за прилагательным «русский». Идя сегодня по пути великорусского национализма, ведя разговоры о силе русской культуры и языка, мы размываем исторические и ценностные основы нашего государства, прямо способствуя его деградации и распаду. Не совсем понятно, почему этот национализм завладел сегодня нашими умами. Может быть, он пришёл в день нынешний из нашего трагического прошлого в силу исторической инерции, играющей сегодня такую важную роль в жизни нашей страны, но вероятнее он связан с порочной логикой демократического государственного строя. Мы пестуем великорусский национализм ввиду численного преобладания великорусского племени в нашей стране. В таком случае в этом ещё одно доказательство противоестественности демократии для нашей страны, во всяком случае, на федеральном уровне. Россия – это не результат подсчёта чьих-то предпочтений, а нечто большее, чем каждый из нас, но в чём каждый из нас находит себя.
В современной России хорошо заметен главный порок демократии как призрачной власти народа – популизм. Вероятно, это самое слабое место нынешнего российского политического режима, разъедающего власть, делающего её беспомощной и вторичной, если не по отношению к другим государствам, то по отношению к общественным стереотипам, предрассудкам и потребительству. Корни этого явления стоит искать в далёком уже 2000 году, в первом обращении президента к Федеральному Собранию, где впервые на официальном уровне были провозглашены цели и задачи федеральной политики: