Изменить будущее (СИ)

Я скривился, как от зубной боли и обвёл рукой вокруг и показал на ухо. Куратор усмехнулся.

– Не, Миша, здесь, кроме меня, никто не слушает и не пишет. Это моя квартира. – Он выделил слово "моя". – Говори смело.

Я снова скривился и пожал плечами.

– Я не знал, как сообщить… Опасался, что посчитают психом… Дело в том, что "тогда" я видел не только, то, что успел сказать.

– Что ещё? – Куратор напрягся. Я вздохнул, мысленно себе аплодируя. Я выбрал отличный момент для очередного вброса.

– Я видел смерти наших генеральных секретарей. Я знаю точные даты.

На меня смотрели два напряжённых, чуть прищуренных глаза.

– Тогда Леонид Ильич был ещё жив, а картинки промелькнули быстро и я подумал, что это бред. После смерти Брежнева, назначения Юрия Владимировича и его смерти, я вспомнил видение и с тех пор мучаюсь, не зная, как сказать. И кому? Не Поляковой же?

– И-и-и? – Медленно протянул куратор. Я поморщился.

– Видения были не только и времени смерти, но и о недалёком будущем России… Тьфу ты! Советского Союза. Помните, после "того" случая, я вас попросил запечатать в конверт набор цифр, обозвав их "шифровкой" в будущее?

– Конечно… Криптографы резюмировали, что это бред сумасшедшего. В шутку, конечно.

– Это было в 1981 году. Жаль, что мы не в вашем кабинете и не можем достать тот конверт… Я-то помню те цифры и…

– Нам не нужен тот конверт, – усмехнулся куратор. – Я позволил переписать твой "шифр" себе в блокнот…

– Сейчас бы его расшифровал криптограф-любитель. Ведь это ключевые даты событий, в том числе и смертей наших генсеков.

– То, что это даты, даже я понял… Чёрт возьми…

Юрий Иванович полез во внутренний карман пиджака и вынул маленькую записную книжицу в бордовом переплёте, раскрыл её и побледнел.

– Миша, млять, что это?!

Чтобы матерился Иваныч я не слышал ни разу, и вот сподобился.

– То, Юрий Иванович… То самое.

– Так… Это… Получается, что Черненко, крякнет вот уже… скоро?! Осталось, то… С гулькин хрен… А потом кто?

– В том-то и дело, Юрий Иванович, что следующим будет последний генеральный секретарь СССР.

– Это как это? – Иваныча узнать было сложно. Его вытянутое лицо вытянулось ещё больше и побелело, лысина наоборот покрылась розовыми пятнами, уголки губ ещё больше спрятались в складки морщин.

– Не будет больше Союза, – тихо сказал я. – Вот смотрите…

Я взял его книжицу и показал на цифры 11 03 85.

– Это дата избрания человека имени которого я не знаю, но…

Я остановил ладонью пытавшийся вырваться из груди Иваныча вздох.

– Но знаю, что у него на лысине большое родимое пятно… Почти на лбу.

– Есть такой в Политбюро. Горбачёв фамилия его. Михаил Сергеевич.

– Наверное, – я махнул рукой и выдохнул. – Вот он то и развалит Союз. На пятнадцать кусочков.

Иваныч выскочил из-за стола и бросился к холодильнику.

– Боржом будешь? – Крикнул он из кухни.

– Есентуки! – Крикнул я.

– Ах, да! – Проговорил он и принёс две бутылки.

– И-и-и… – Проговорил он азартно. Румянец вернулся на его лицо.

– И-и-и… Всё! Дальше хрень какая-то. Компартию распустят… Это вот эти даты. – я ткнул пальцем в цифры, а следом и Союз.

– А эти цифры? – Иваныч осторожно показал на более раннюю дату.

– В 1989 году произошёл распад Организации Варшавского договора и СЭВ.

– Ё-ё-ё… пэрэсэтэ… – Снова не выдержал куратор. – Так это значит, нам пикздец!!!

Последнее слово прозвучало смачно и утвердительно.

– А мы тут… Мля… Плюшками балуемся.

Иваныч схватился за высокий лысый лоб и откинулся в кресле. Его взгляд блуждал по потолку. Ладони сошлись на затылке.

– Тебе нельзя никуда ехать, – сказал он медленно. – Нельзя никуда-а-а… Или наоборот? Время мало, но оно есть. Раз, два, три… шесть лет… Лысого то мы уберём, но я знаю, чей он протеже, и это серьёзно… Там явная контрреволюция. Мы Юру предупреждали, что подведёт нас "фин" до цугундера… Слишком злопамятен… Сли-и-ишком… И доходили… доходили слухи о перевороте, но это было так давно… Вот же су-у-ука, – проговорил он с такой презрительной ненавистью, что у меня по коже пробежали мурашки.

Куратор не замечал меня.

– Программа… Программу не поменяешь… Та-а-ак… Надо в рамках плана… Я сам сказал Марине, "строго по плану…"

Глаза Иваныча остановились на мне и несколько раз моргнули. Плотно сжатые губы выбросили:

– Мы сделаем этих блядей, Миша!

Глава пятнадцатая

Я сел на танкер, идущий в Пусан. Южная Корея охотно покупала у Советского Союза бензин. Представителям госкомпаний, или как сейчас они назывались – "организаций", не рекомендовалось тратить валюту на переезды в кап страну, если та находилась в "пределах прямой видимости" и "морской доступности".

Поэтому наши люди по служебным делам пароходств, или судоремонтных заводов перемещались на попутных судах.

Вот и я спокойно высадился в порту и направился в офис судоремонтного завода "Geo Marine Engineering", где провёл несколько часов в переговорах на предмет постановки в ремонт плавзавода "Постышев". После переговоров я направился на местный рынок, который посещали все наши моряки и рыбаки, и я не мог от них отличаться.

– Коза, коза, – кричали корейцы, тыча зажигалками в кожаные куртки.