Изменник

Шульце оглянулся вокруг: Стаханов возился со снятым колесом, Степан внимательно смотрел вперед в лес, полицейские его машины весело переговаривались, сев на обочину дороги, голубое платье, Веры мелькало между деревьями: «Вам интересно знать? извольте… вам скажу! Это Иванов, наш бургомистр! Чему вы смеетесь, не понимаю!» — «Почему смеюсь? Очень просто! Ваш Иванов врет! Он сам является партизанским осведомителем! Он и Исаев! У меня есть бесспорные доказательства! Иванов пока на свободе! вернемся, можете его арестовать, Исаева я сам арестую, когда приедем в Озерное и заодно другого вашего замечательного осведомителя, старосту Станкевича!» — «Вы шутите, Галанин!» — «Нисколько! Я не хотел вам говорить это раньше, боялся, что вы их арестуете и помешаете нашему плану уничтожения партизан. Они не должны знать ничего, пока мы их не окружим сегодня ночью! Теперь вы видите, что грош цена всем вашим осведомителям и их доносам! Вера Котлярова ни в чем не виновата! Она честно работает у меня и я вам не советую ее трогать, иначе будете иметь дело со мной! Напоминаю вам, что Шубер в курсе всех этих измышлений и меня поддержит!» Шульце побагровел: «Что вы меня своим Шубером пугаете? Вы думаете, что я не вижу, что он всецело находится под вашим влиянием? Все вижу… вижу и другое многое! И вот, что я вам скажу! Я буду на вас обоих жаловаться в центр! Здесь не немецкий оккупированный район, а какое то маленькое русское царство, где вы играете роль шутовского царя! Я все вижу! Между прочим, а где ваш переводчик Еременко? почему он до сих пор не вернулся и почему вы мне о его исчезновении ничего не сказали? Молчите? Выпьем… не желаете? сердитесь, тогда я сам выпью и еду! Нужно торопиться чтобы засветло попасть в Озерное! Едем со мной, пусть ваш Стаханов чинит и потом догоняет нас с вашей Котляровой».

Галанин пожал плечами: «Нет, я остаюсь… советую вам подождать нас… все может быть… засада…» — «Вам страшно, а мне наплевать, я еду, тут уже недалеко. Галанин, не сердитесь и забудьте то, что я вам говорил… я погорячился… но вы тоже со мной не церемонились… мы квиты… при условии, если вы не забудете своего обещания относительно креста! Плюньте на эту девчонку, или если на то пошло берем и ее с нами! Не хотите? Ну и черт с вами! Гейль Гитлер».

Когда его автомобиль скрылся за поворотом дороги, подошла Вера, улыбаясь робко протянула к нему и прикоснулась его лица букетом синих цветов: «Смотрите, Алексей… Сергеевич, сколько фиалок и как они хорошо пахнут!»

Галанин вдохнул нежный аромат, закрыл глаза, потом посмотрел на нее с грустной улыбкой: «Хорошо пахнет, чисто и нежно… как вы! Я, знаете, поругался с Шульце… он думает… что это?» Впереди за деревьями, там где замолчало гуденье мотора, вдруг раздался глухой взрыв, ухнули ручные гранаты, прокатались автоматы. Саханов, который в это время накачивал шину, бросился плашмя на землю. Жуков подбежал к автомобилю: «Что это, г. лейтенант?» — «Взрыв и стрельба, Степан, дело наше табак! Боюсь, что Шульце нарвался на засаду и получил царское угощение! Не понимаю, как это могло получиться, ведь здесь где то совсем близко должен находиться Шаландин со своим отрядом! А вы, Стаханов, стыдитесь! посмотрите на нашу переводчицу, она девушка, а головы не теряет, а вы — баба несчастная! Вставайте, берите ваш автомат, вы с Верой останетесь здесь… идите в кусты и спрячьтесь! Я с Жуковым пойду и узнаю в чем там дело. Вера, вот мой револьвер, он заряжен и пуля в стволе, вот предохранитель, перед тем как стрелять, отведите его пальцем вот так! Ясно? Ага, вот и наши подоспели!»

Снова, уже дальше в сторону были перекаты автоматов, прокатились и затихли, последний одиночный выстрел, как будто поставил большую расплывчатую точку! Галанин решительно пошел вперед по дороге с автоматом наперевес, за ним по другой стороне дороги шел Степан!

Вера рванулась за ними: «И я с вами!» Галанин улыбнулся девушке: Нельзя… не могу рисковать вами, никогда себе не прощу! Не бойтесь ничего не будет, все кончено! А вы, Стаханов, берегите нашу Веру, не убережете, повешу за ноги! Идите подальше в кусты!»

Они ушли… все было тихо кругом, только пели птицы, стучал где то недалеко дятел, да шелестели деревья под легким теплым ветром. Саханов тоже стучал… своими зубами: «Я ведь не боюся… за себя не боюся… за машину страшно, ведь сколько ее чинил проклятую, и, когда починил окончательно, здравствуйте, заберут партизаны и пропал весь мой труд!» Осторожно подполз как змея к дороге, сейчас же уже бегом вернулся: «Идут… идут гады и ведут коменданта… все пропало, и машина и я с вами!» Вера пробиралась в кустах, неловко перед собой держала тяжелый маузер, отводила предохранитель, как ее учил Галанин, потом весело кричала: «Наши полицейские! Алексей… Сергеевич! мы тут!»