Изменник нашему времени

У меня, порядочно по времени, живёт, именно живёт, а не просто растёт – в нём много от неодомашненного животного, может промежуточная форма, но не гриб, ну типа одушевлённое, или, короче! тип «одушевлённых». Дикое, принесенное как кот в мешке, – продавец о приобретении не предупреждал, – не горшечное растение; не горшечное, но в тапочках не ходит, если у кого-то сложилось превратное мнение на сей предмет…

Хотя его место, видно по всему, на вольном воздухе, среди волнующихся трав, в бурьяне, среди неуживчивого, колючего репейного семейства, как вариант, под плетнём нерадивого хозяина, в компании с пыреем. Назвал бы его дичком, но обидеть не хочу ветерана моей оранжереи. Непреложный факт, что стал частью подоконного биоценоза, похожего на дождевой лес Амазонки, почти не пропускающий солнечного света в помещение. Ощущение такое, что неровен час, появится и богатая экзотический фауна, как окружающий мир, вокруг изобильного, речного течения.

Даже не претендует подкидыш на персональную ёмкость с сертифицированным гумусом. Так, притулился с краешку, корешок среди сплошных сплетений, довольствуясь скудными объедками с барского минералоорганического стола прожорливой лианы. Возможно это уже сложившийся симбиоз – интимная связь по обоюдному согласию? Что подкупает – нет в нём этого дарвинистского хамежа», нет и себаритства гибридизации; но всё ж рождён был хватом, и эволюции солдатом, – сам живи и жить давай другим.

По началу, видимо рефлекторно, пытался выдернуть как сорняк незваного гостя, потом одумался, ведь у меня не огород, не плантация кормовых культур совхоза-техникума, не лаборатория сортовой агротехники, чего привязался к растению, которое не цветёт, не пахнет, то есть, скромно», но от фотосинтеза не уклоняется – кислород вырабатывает? Его декоративные свойства вполне могут характеризоваться минималистским стилем, с примитивистскими деталями, что вполне в тренде; может казаться не дружелюбным наклон зубчиков на листьях, кому-то напомнит форму акульих челюстей, но они мягкие и даже колючек не содержат.

Стебель его, на ощупь, слегка лохмат, но ведь, и человеческой популяции свойственны рудименты.

При пересадке, даже если его выбрасываешь, самоклонируется, возрождается Фениксом, так и живёт, теперь уже приёмыш, без номинации, особой агрокультуры, в стихийном дендрарии общества аристократической флоры.

Собственно, почему решил, что это особь мужеского пола, фитоконтроля это зелёное нечто не знало, резистентностью – стойкостью к превратностям судьбы, скорее, отвечает организму женскому, – буду теперь с ним…, нет, конечно с ней, куртуазен:

– Бэла, донна! Не изволите эпиляцию стебля? – …?! – О, мадам! Прошу великодушно, снисхождения, к затворнику волею судеб, к его неучтивости из одной лишь неуклюжести давно не светского человека, имея ввиду, разумеется, Вашу «цветоножку»!

Она всегда рвётся к свету, не ведая, что красотою ботаникой обделена, – но небыло издёвки в имени данном Бэла, что означает «красотка».

Что общего в нас? – Порода доставшаяся, не защитила экстерьера геронта от ущерба – и, скорее, за преградой полупрозрачной скрываясь, тоже бывает, раздвинув плотную зелень, всматриваюсь в сигналы актуальной погоды, для выбора экипировки моциона…

Глава II. Motionis Максим Максимыча

С посохом посуху, в ливень с зонтом, дело, наверное, кажется в том, что надо погулять – произношу на распев. Клаустрофобия особенно сильно стимулирует мои рейды. Одеться по погоде, которая всегда демонстрирует циклотемию? Не зная ни латыни, ни тем паче греческого, но не сильно отличим от Беликова, бреду по протоптанной полувековой перестановкой ног тропе, кроме меня никому на асфальте не заметной. В молодости и сам её не замечал, казалось асфальт субстанция вечности. Чугунными ногами пациента флеболога ещё более, ежедневно, всё усугубляю колейность на замкнутом ипподроме ипохондрика.

На детской площадке, тоже выгнанный, но гипердинамизмом, одиночка пытается подружиться с качелями. Они, кажется, предпочитают дружбе покой. Что становится очевидным, когда малыш их взнуздывает. Пассивный протест металлических сочленений, выраженный в двух нотах, но мальчик, видимо, основательно защищён гипофизом от внешних раздражителей.

Ноты явно не входят в известную гамму, и это понятно почему. Их чередованием можно перепилить берцовую кость взрослого, не защитишь и второй от потравы. Коллективной вивисекции препятствуют, разве что плотно закрытые форточки и то, что композиторы современной формации пока не использовали солирующих партий несмазанных детских аттракционов в своих опусах.

Желая предотвратить для себя тяжкие последствия, пытаюсь скрыться за звуковой барьер, – ретируюсь не так быстро, чтобы не показаться неучтивым перед юным эквилибристом, скорее ожидающим аплодисментов восторга, со рвением ищущим точку равновесия там, где её быть не может, перед ассистирующей, вышедшей мамашей. Наконец-то за коробкой здания, но интерференция не позволяет себя игнорировать, – ампутационная пила продолжает монотонно своё дело…