Изменницы

Меня встретила леди Уорнер; она сказала, что я, по ее мнению, хочу отдохнуть.

– Но, может быть, вначале вы захотите осмотреть окрестности. – Она подвела меня к парапету. Я увидела довольно широкий переход, который соединяет мою башню с соседней. Когда я спросила, как называется соседняя башня, она ответила: – Башня Бошана.

– Там держали мою сестру? – спросила я снова.

Не знаю почему, но мне очень важно было знать, где сидела Джейн. Леди Уорнер молча смотрела на меня. Держалась она чуть застенчиво; по-моему, она моложе мужа лет на десять, и у нее такая гладкая кожа, что ее хочется потрогать. Ее лицо словно из тонкой веленевой бумаги, на которой печатают Библию. Представляю, как ее царапает буйная борода ее супруга!

Наконец леди Уорнер покачала головой:

– По-моему, нет. Мне кажется, там держали ее мужа, но я не уверена. Меня тогда здесь не было.

– Гилфорд Дадли…

Давно я не произносила его имени! Он тоже умер. Помню, как я впервые увидела его, когда выходила за Гарри Герберта, как Джейн с трудом заставила себя смотреть на Гилфорда Дадли, несмотря на его красоту, и как я не могла отвести взгляда от своего жениха. Воспоминания о первой свадьбе невольно навели меня на мысли о второй: милая Юнона и безымянный священник, мы с Гертфордом стоим перед ним на коленях, сплетя пальцы, а кто-то барабанит в дверь. Мужа я помнила отрывочно: запах пота и лошади, когда он скакал верхом; его ногти с полумесяцами грязи под ними; особенное выражение глаз, когда он меня хотел. За воспоминаниями пришла тоска; что бы он сделал или не сделал, я не могу от нее отделаться.

Наверное, такова любовь; я тону в ней. В голове кружились мысли о прошлом, Джейн, Юнона, отец, мой любимый… старалась я прогнать их. Мне будет лучше, если я не стану ни о чем задумываться. Я не должна думать о чьем-то отсутствии, о мертвых или о смерти; таково правило выживания в тюрьме.

– Вам нужно отдохнуть? – спросила леди Уорнер, и я поняла, что от усталости мне трудно даже говорить. Должно быть, все видно по моему лицу. – Ложитесь, миледи. Я велела кухарке приготовить для вас холодный огуречный сок. Мне самой он очень нравился, когда я ждала ребенка. Прикажу служанке принести его вам. Ее зовут Нэн; она милая девушка и позаботится обо всем, что вам нужно. – Она уложила меня и позволила собакам забраться на постель следом за мной; от нее пахло свежескошенной травой.

Я легла, бормоча:

– Мягко, как пух.

– В самом деле, перина пуховая, миледи. Из моего комода. Вам в вашем положении необходима мягкая перина.

Глаза у меня наполнились слезами; я подумала, сколько времени вынуждена была спать на полу, на тонком тюфяке, набитом соломой. К тому же день и ночь я боялась, что моя тайна раскроется. И вот сейчас я оказалась в таком месте, в страшном месте, теперь, когда тайна раскрылась, я уже не так сильно боюсь. Они не казнят женщину, которая ждет ребенка, уверяю я себя… И все же мне нужно хорошенько думать, прежде чем говорить.

Я услышала скрежет ключа в замке; к двери подошла Нэн. Вошел Уорнер в сопровождении еще одного человека, который приказал Нэн удалиться. Я сидела у окна и вычесывала колтуны из шерсти Стэна. Уорнер снял шляпу, обнажив блестящую лысину. Его спутник топтался у входа, на его лице презрительная усмешка. У него был длинный острый нос; дублет плохо сидел на нем. Он упорно не смотрел мне в глаза.

– Миледи, позвольте представить вам моего заместителя.

Спутник Уорнера едва заметно поклонился, чуть приподняв шляпу. На меня он по-прежнему не смотрел. К груди он крепко прижимал какую-то книгу.

– Мы пришли допросить вас, миледи. – В голосе Уорнера слышались извиняющиеся нотки. Внезапно я поняла: королева не догадывается о доброте моего тюремщика; в противном случае он бы уже лишился своего поста.

– Прошу вас, сэр Эдвард, – сказала я, как будто мы находимся в большом приемном зале или на каком-то пышном сборище. – Садитесь. – Я указала ему на одну из скамеечек, ведь кресло в моей комнате всего одно, а сидеть на моей кровати он не может, это неприлично.

– Пожалуй, я постою, – ответил Уорнер.

Его заместитель пришел в замешательство; наверное, не знал, как будет стоя записывать мои показания. Я молча указала ему на вторую скамеечку. Он с трудом сел; колени задрались до локтей, отчего он сделался похож на паука.

– Надеюсь, вы не упрекнете меня в невежливости из-за того, что я сижу, – сказала я. – В моем положении стоять весьма затруднительно.

Какое-то время мы обменивались любезностями; Уорнер спросил, удобно ли я устроилась, всем ли довольна и так далее, а к истинной цели своего прихода не переходил. Наконец он спросил:

– Будьте добры, миледи, расскажите, как получилось, что вы ждете ребенка.

Мне хотелось ответить ему насмешкой: «Вы сами женаты и отец; вы должны прекрасно понимать, откуда берутся дети», но, хотя меня так и подмывало показать, что храбрость меня не покинула, я все же воздержалась от дерзости.

– Каковы обстоятельства вашей свадьбы, если свадьбе в самом деле имела место и граф Гертфорд в самом деле отец ребенка?