Изнанка счастья

Юркина компания объединяла в себе школьных друзей и плавно примкнувших к ним институтских, сюда же вписались и знакомые лица, примелькавшиеся на совместном с Юркой месте работы. А что делать – Юрка в любом возрасте был открыт для разнообразных дружб, притягивал к себе людей как магнит. Таков уж он… И выслушать умел, и на помощь броситься тоже умел, по пути стаскивая с себя последнюю рубаху, и векселей на дружбу никогда не выписывал – мол, я тебя сейчас выслушаю и помогу, а потом уж ты мне равноценным отдай, не греши… Но надо отдать должное, Юркины приятели и приятельницы все были сплошь симпатичные и такие же бескорыстные в дружбе, что лишний раз подтверждало известный закон человеческих отношений – подобное притягивает подобное. И Ленке волей-неволей приходилось мириться с этими многоликими дружбами и привязанностями, хотя это было «неправильно», как она считала. Потому что нельзя распылять себя в дружбе, потому что по правильному жизненному лимиту у нормального человека должна быть всего пара-тройка крепких друзей. В конечном итоге Марсель, как ни старалась, так и не сумела понять, каким способом пресловутая Ленкина «правильность» ловко умеет уживаться с Юркиной «неправильностью» – если все же руководствоваться тем самым законом человеческих отношений. Или это как раз тот случай, когда исключение подтверждает правило?

Вслед за друзьями тихо пришли Ленины родители – Марсель даже не поняла, в какой момент они появились. Как всегда, вежливо улыбчивые и в то же время слегка настороженные. Ленина мама, Татьяна Юрьевна, как-то по-особенному подошла к Юрке, глянула многозначительно в глаза. Так смотрят люди, ожидающие исполнения давно обещанного. Глянула и отошла, и заговорила о чем-то с Ленкой, а Юрка вдруг сник, будто выключился у него внутри маленький рычажок, отвечающий за беззаботное праздничное настроение. У Марсель вдруг сердце оборвалось, будто учуяло Юркину перемену…

– Что с тобой, а? – спросила глазами, поймав Юркин взгляд.

– Ничего, – так же газами ответил Юрка, натянуто улыбнувшись и подняв вверх брови. – Все в порядке, мам.

– Но я же вижу. – не отпустила она его взглядом.

– Да все в порядке, мам. Что ты. Тебе показалось, – весело нахмурил брови Юрка, а вслух спросил громко: – Где папа, мам? Задерживается, что ли?

– Нет, он уже едет. Сказал, вот-вот будет. О! Это он в дверь звонит, иди открывай.

Юрка выглянул в коридор, но из прихожей уже слышался веселый голос Лени, о чем-то вопрошающий успевшую открыть дверь Ленку.

– Ну, вроде все в сборе… – улыбнулась Марсель. – Приглашай всех за стол, пора рассаживаться! Только боюсь, места не хватит, со счета сбилась… Может, у соседей пару табуреток попросить, а, Юр? Как вы с ними, нормально ладите?

– Соседи, между прочим, тебя помнят. А значит, нам в наследство достались. Кстати, одна бабулька все время про тебя спрашивает. Говорит, с твоей мамой дружила.

– А, это тетя Рита… Хорошая женщина, добрая. Вот к ней как раз и можно сходить за табуретками.

– Да ладно, мам, не ходи, она тебя просто так не отпустит. Она и ко мне-то все время с разговорами пристает. Одна живет, поговорить не с кем.

– Юрка, что за юношеский эгоизм? Жалко тебе поговорить с человеком?

– Да не жалко, просто времени нет. И сейчас времени нет! Ничего, обойдемся без дополнительных табуреток! Не впервой! – отмахнулся Юрка. – В тесноте, да не в обиде.

Застолье покатилось шумной веселой волной, звенело бокалами и смехом, прерывалось короткими остроумными тостами. Среди беззаботных лиц Ленкино лицо выделялось какой-то особой внутренне напряженной сосредоточенностью, хотя она тоже улыбалась, общалась, смеялась удачным шуткам… Такая же напряженная сосредоточенность была и на лице Ленкиной мамы, и обратилась почти в священный ужас, когда Ленка поднялась со своего места, чтобы сказать тост. И Юрка в этот момент будто замер. Марсель видела, как дрогнули желваки на щеках, будто он сильно сжал зубы.

– Юра, любимый, с днем рождения тебя… – проникновенно заговорила Ленка в наступившей робкой тишине. – Не буду сейчас говорить дежурных слов, ты и без них прекрасно знаешь, что ты для меня значишь. Скажу лишь про свое желание, хотя это и неправильно, наверное, озвучивать сейчас какие-то свои желания, ведь это твой день рождения, а не мой. И тем не менее, Юр, я озвучу… Я очень хочу, чтобы каждый твой день рождения мы были вместе. Чтобы я накрывала на стол, вместе с тобой встречала твоих друзей… Потому что я счастлива быть рядом с тобой. Каждый день. Каждый день на протяжении многих лет, что мы вместе, и, надеюсь, буду счастлива каждый день на протяжении лет последующих. Потому что я очень люблю тебя, Юрка. И всегда буду любить. С днем рождения тебя, любимый!

Ленка высоко подняла руку с бокалом, под общий гул одобрения осушила его до дна и глянула на Юрку с победно вызывающей улыбкой. Даже не вызывающей, а приглашающей. Давай, мол, твоя очередь, любимый. Алаверды.