Изнанка (СИ)

А Рихард долго гладил его по груди и животу, сжимал вялый член и яички, перед тем как перевернуть и вставить. Эрчер коротко вздрогнул и вдруг спросил:

— А где котенок?

— Убежал.

========== Глава 9 ==========

Эрчер Веллинг

— Тысячи, тысячи лет назад, на планете у синей звезды девушка… ээ… жила, которую, — техник по имени Аленз К. Хюбер задумался, словно сочинял прямо сейчас, на ходу, — знать вы могли…

— Не могли! — заржал другой техник.

Эрчер перелистнул изученную до серых дыр брошюру, посвященную принципам слияния новейших космических баз с подпространством. Она читалась как увлекательнейший детектив, каждый раз он обнаруживал новые детали. Но сейчас весь настрой сбился этими, с позволения сказать, стихами. Они о чем-то ему напоминали, и Эрчер бездумно смотрел в читалку, пытаясь поймать ускользающий обрывок мысли.

— Звезда рифмуется с пиздой, как поэт, ты должен знать об этом, Аленз.

Вокруг грянули смехом.

— Постойте, постойте! — тоже смеялся Аленз и обращался почему-то к Эрчеру: — Я придумал продолжение, вот! Девушка, которую знать вы могли под именем Эннабелл Ли! А желаете ли дальше…

— Увольте, — оборвал его Эрчер, непойманное воспоминание донимало наподобие чесотки. Той самой, когда торчишь в костюме высшей защиты, и у тебя мучительно чешется пятка.

— Но позвольте, чем вам не угодили мои стихи, Эрчер, — Аленз смешливо поднял брови.

— Размером, — Эрчер выключил читалку и с некоторой нервозностью окинул взглядом зону отдыха для младших чинов. Они каждый день зависали здесь, но сегодня все было не так. Хотелось уйти.

— Да, — согласился Аленз с некоторой печалью, — размерчик хромает, уж простите, я все же не настоящий поэт… Переложил вот на альвеймский с лонгдалена. Вы знаете лонгдален, Эрчер?

— В пределах необходимого минимума, Аленз, как и другие наречия Старых Колоний, — ответил Эрчер, сдерживая раздражение.

На тренажерах они часто отрабатывали план захвата Лонгдаля, так же как и других больших и малых колоний. Но именно Лонгдаль Эрчер каждый раз изничтожал с особым удовольствием: дело было в том, что родители по идиотской своей прихоти наградили его лонгдальским именем. Это предательство слегка злило. Почему его зовут не Эрхард, например? Было бы похоже на Рихарда…

— Если вы намекаете на мое неальвеймское имя, — начал он, заводясь.

— Что вы! — Аленз поднял руки, как будто сдаваясь. — Я лишь хотел предложить вам эти прекрасные стихи в оригнале. Вот, оцените ритм и размер.

Аленз ловко выхватил коммуникатор, что-то там набрал и сунул Эрчеру под нос.

Он не хотел туда смотреть, но взгляд случайно выхватил строчку из середины: “And so, all the night-tide, I lie down by the side Of my darling — my darling — my life and my…” (*) И Эрчера затошнило.

— Это древне-даль, а вовсе не лонгдален, — сказал он, вставая. — Вас жестоко обманули, Аленз. Простите, мне надо идти.

— Говорят, санитарная служба снова устраивает облаву на котов, прячьте своего в изнанку, — сказали ему вслед.

***

…В каюте никого не было, Рихард обещал прийти только через полтора часа. Эрчер ходит кругами из гостиной в спальную, потом в столовую и обратно. Он не любит быть один нигде, кроме рубки своего корабля, в одиночестве начинают приходить обрывки воспоминаний и мучить тайны. С Рихардом их тоже связывает тайна, тайная, порочная страсть, почти преступление. Нет, говорит он себе, это не преступление, это просто допустимая безнравственность. “Как неприличная болезнь, о которой не говорят в обществе”, звучит женский голос в его голове, и Эрчер сжимает виски.

“Плоский тор существует в четырех измерения, из которых последнее — известное нам подпространство. Обычная подпространственная база выходит в четвертое измерение миллиардами своих узлов. Но парадокс в том, что в нашем трехмерном мире не могут существовать по-настоящему плоские конструкции, все имеет объем, а значит для полного завершения всегда было необходимо пятое измерение. И альвеймская наука разрешила эту проблему, открыв изнанку, и замкнув, таким образом наш псевдо-плоский тор в пятимерном…”

Эрчер снова откладывает читалку и думает о кошках, выживающих, оказывается, на изнанке. Становятся ли они там пятимерными? Вдруг они размножаются на изнанке и постепенно заселяют ее разнообразными пятимерными чудовищами. А люди не могут долго выдержать там без защиты, разлагаются и калечатся… и лучше не знать о том, как были получены эти данные. Он вспоминает своего котенка, Рихард сказал, тот сбежал, и Эрчер думает, что это ложь.

Он ищет в базе данных те чертовы стихи, не находит и пишет Алензу. И тот присылает множество их, все на древне-дальском, оказывается, Эрчер прекрасно его знает. Он жадно читает, пытаясь вспомнить кусочки прошлой жизни, которая, наверно, и не достойна воспоминаний, он видел документы — родители от него отказались, потом детский дом, летное училище, двадцать три года работы на одной гражданской линии…

Он слышит щелчок двери и спешит навстречу Рихарду. Тот все такой же горячий, Эрчер прижимает его к стене в прихожей, жадно целует и шепчет на ухо: “Хозяин”. Это тоже их маленькая тайна, это слово.