Изнанка снега

на часах с надписью «русская мандала»
стрелки застыли на «инь-янь-хрень»
который час узнаю интуитивно
мобильный телефон выключен
чтобы не ловить всплывающие слова

тревога воздушная как медицинская вата

ватные руки ноги туловище мысли
человек ли я или тварь дрожащая
от бессилия вдыхающая солёный воздух
накрываясь плотной тишиной
вздрагиваю от треска и взрывов
у кого-то осталось чувство отрешённости
и немного петард с нового года

когда меня не станет…

когда меня не станет
не рассказывай о моём детстве
как я падала глубоко
сдирая хрупкую кожу земли
ей не было больно но я
не хочу чтобы кто-то узнал
что я так и не выросла
из рыбьего тела
плыла против течения
разрезая плавниками
остывший воздух
задыхаясь от набухших слов

Когда зима пойдёт на новый круг…

Когда зима пойдёт на новый круг,
Оставив нам отметины на теле,
Замри и слушай беспокойный звук —
По лестнице шагов тяжёлых звук.
Ты помнишь, как вчера ещё хотели

Сбежать от всех в свободную страну

(Теперь нигде свободы не осталось),
Выращивать жасмин и мушмулу,
Срисовывать плывущую луну
И больше не давить себе на жалость?

Но не срослись – и заново растить,

Надеясь на себя и Божью милость.
Когда зима не сможет уместить
В себе ни нас, ни снеговой тоски,
То значит смерть почти остановилась.

Говоря, говорите со мной, пожалуйста…

Говоря, говорите со мной, пожалуйста,
Желторотые птицы на ветках карагача:
На своём скворечье – уже без жалости —
Расскажите, сколько ещё молчать?

Кто не смог – простились, да не уехали,

Кто остался – верит, что будет так.
Только мокрый снег, он всему помехами:
Здесь повсюду слякоть и маята.

Здесь повсюду воздух горчит и тянется,

Вдох глубокий, выдох – и обречён
На молчанье. Долгое. Есть ли разница,
Кто теперь приватный ведёт отсчёт,

Если слово стало важней насущного

И больней врезается в небосвод,
Из него потом – от надежды к случаю —
Выпадает снегом и так – живёт.

И страшно так, Господи, страшно…

И страшно так, Господи, страшно —
Уже невозможен побег:
Чернеет на площади башня,
И замертво падает снег.

За краем, за раем, за воем

Не видно, не слышно Тебя.
Нас перекроили без воли —
Узнаешь ли прежних, скорбя?

По буквам читай эсэмэски,

Молчи, как молчит «Телеграм».
Почти невозможно, но если —
Нас всех – отпусти до утра.

Этот город увековечен…