Изнанка желаний

Меня тошнило. В носу зверски чесалось, но никак не удавалось чихнуть. Во рту стоял овсяный привкус, а в глаза будто песка сыпанули — щедро так, да ещё и втёрли старательно. Чуть кружилась голова, а от света одинокой тусклой лампочки на потолке навернулись слёзы.

Тело отказывалось повиноваться. Я была связана, но узлы не затягивали. Впрочем, что толку? Никакая верёвка не удержит девочку-волшебницу и будет, в сущности, сугубо номинальным символом. Если только девочка-волшебница в состоянии воспользоваться своей сверхчеловеческой силой.

Я вот была не в состоянии. Более того, даже трепыхания давались с огромным трудом. Наконец я сдалась и расслабилась, вдыхая тухлый сырой воздух, в котором отчего-то чудился лимонный запах.

Поскольку шевелиться я толком не могла, пришлось изучать пространство перед собой. Пол — бетонный, в выбоинах и пятнах сомнительного происхождения. Далее ржавые прутья металлической клетки, в которую похитители усадили меня, точно диковинное животное. Пара шагов перпендикулярного коридора, уходившего вверх облупившейся стеной. На ней виднелись влажные потёки, вода скопилась и в трещинах — сверкала в мрачном свете лампочки, переливаясь на изломах.

Наверное, надо испугаться, подумала я и ощутила страх. Странное дело, он пришёл, едва я вспомнила о нём, но не раньше. Вообще, сознание было деревянным, неповоротливым, под стать телу.

А ведь я умру. Сгину очередной жертвой безумных маньяков во имя целей неведомых, но ужасающих. От этой тревожной мысли я заёрзала — и со скромным ликованием отметила, что движения даются мне чуть легче, чем до этого.

Постепенно я приходила в себя. Для проверки пошевелила языком: он разбух во рту, этот мерзкий шершавый отросток, и напрочь отказывался помогать мне выдавливать из глотки слова. Что ж, нельзя хотеть всё и сразу.

Зато страх, проснувшийся и торжествующий, набирал силу, превращаясь в полноценную истерику. Усилием воли я подавила её, заставила себя сосредоточиться на том, что могла контролировать. А контролировать я могла, как выяснилось, шею. Со скрипом, как тысячелетний древень, я повернула голову и увидела другие клетки, стоявшие рядом. Слева сидела, прислонившись к прутьям Виктория. Не понять, очнулась или нет.

Дальше на полу лежала, свернувшись клубочком, другая девушка. Не Алина, но тоже знакомая. Рыжие волосы утратили пламенный задор, изрядно вывалившись в грязи, но общий их абрис, хоть и был нарушен колтунами и взъерошенностью, остался прежним.

Вот мы и нашли Риту.

От нервного смешка меня удержала лишь неспособность этот самый смешок издать.

Справа обнаружилась Алина, устроившаяся в той же позе, что и я с Викой. Воспалённая потребность некоего перфекциониста разместила нас по единому шаблону.

В последнюю очередь я изучила потолок. С него свисал распрыскиватель, от которого прочь тянулся тонкий шланг. Аналогичной конструкции удостоились и клетки соседок. Похоже, вот и причина, по которой никто не озаботился более действенными мерами против нашего побега. Зачем, если можно побрызгать на вялых волшебниц из пульверизатора дрянью, которая их гарантированно усыпит или как минимум сделает непригодными для боя?

В груди слабо запульсировал холодный шарик, и я чуть не подпрыгнула от радости. Нихил вернулся! И подпрыгнула бы, если бы могла.

Тут же потянулась к Концепту. Он был неохотлив, своенравен, вырывался из ментального захвата и всячески противился своему применению. Но он всё-таки пришёл, а значит, если мне дадут время, то я обуздаю его и применю, чтобы вырваться на волю.

Правда, я пока не представляла, как именно следует использовать Нихил. Ударить по марионеткам? Я и с одной, той, что двухгадючная, не совладаю. А вторая, пока мы возимся, пустит меня на фарш. Если же неподалёку околачивается Ольга, то всё точно будет без толку.

Как начальница Алины обошла принципы своей Семьи? И главное, ради чего? Неужели стремление к власти так сильно, что способно подавить внушённую тягу к правилам?

А наведённая декоктом слабость рассеивалась. Я уже вполне себе бодро дрыгалась и двигала челюстью. С языка спал отёк; можно и поболтать. И пока я набиралась запала, чтобы позвать кого-то из соседок, вдалеке раздались шаги.

Тюремщики не дали нам лёгкой возможности сбежать.

Вернувшись в исходную позу, я застыла. Прикрыла веки, чтобы пленители не заподозрили, что их жертва уже очнулась.

Шёл один человек (если, конечно, кого-то из заговорщиков можно было так назвать). Лёгкая походка, пожалуй, даже взбалмошная. Шаги затихли на стыке клеток; моей и Вики.

— Можете не притворяться, — раздался знакомый голос, — я отлично отмерил дозировку. Вы очнулись в районе пятнадцати минут назад.

Я вздрогнула. Тревога, которую я практически победила, вновь заморозила внутренности.

Распахнув глаза, я встретила взгляд Максима — такой же честный и искренний, как в нашу первую встречу. А вот между бровями залегли глубокие морщины; щёки запали, отчего показались острые скулы. Смотрелся колдун каким-то… измученным, что ли. Или, по крайней мере, сильно невыспавшимся.