Изнанка

Год кое-как пересилил зиму, и по календарю началась весна. Но только по календарю. На улице стояла мерзкая погода. Вроде бы и температура перевалила за ноль, но было мокро, холодно, и в воздухе висела не то изморось, не то туман. Небо затянуто ровной серой пеленой, так что увидеть солнце не представлялось никакой надежды. Настроение у Парамона тоже было мерзкое. Когда в конце рабочего дня он достал из редакционного холодильника бутылку хорошей, не паленой водки, никто его не поддержал, сославшись на дела, обстоятельства и работу. Это вывело Парамона из себя. Вообще-то сотрудники называли его Пашей, чтобы не дразнить редким именем. Так вот, Пашу взбесило отношение коллег к этому дню. Паша достал бутылку вовсе не потому, что любил выпить или был алкоголиком. Три года назад, когда убили Станислава Веткина, самого известного журналиста в стране, все говорили, даже президент, что будем помнить друга, а вот прошло всего три года, и всем некогда. Даже для маленькой заметки не нашлось места в газете!

Для Паши Веткин был не просто убитый журналист. Это был друг, близкий человек. Они познакомились довольно давно, до того, как Стас стал звездой телеэкрана. И даже когда Стас стал главой крупнейшей телекомпании в России, а Паша, в очередной раз разругавшись с начальством, опять поменял работу и снова начал все с нуля, Станислав не забыл его и не отгородился начальственной стеной из замов и секретарш. Дел было и у того и у другого по горло, и виделись они случайно, на каких-то журналистских мероприятиях. Сейчас Парамон до смерти жалел, что они виделись так редко. Кто бы знал!

Упрямый Паша в одиночестве налил себе рюмку – все равно на поминках не чокаются. Выпил с горем пополам и закрутил бутылку. Пить не хотелось, домой идти было незачем, жена работала много и приходила поздно. Паша решил прогуляться пешком до метро. Редакция располагалась на улице Правды, хотя она была тогда не улицей, а тупиком. Паша часто шутил, объясняя, как проехать в редакцию: «Тупик правды».

От большой тоски и отсутствия дел Паша решил пойти пешком к метро «Белорусская». В мокрой грязи почти не отражались слепые огоньки уличных фонарей. Туман и лужи не позволяли погрузиться в печаль, которая подобала сегодняшнему дню.

Спустившись в давку метро, он попал как раз в час пик. Обычно с работы он так рано не уходил. Вагоны были набиты мокрыми хмурыми москвичами, возвращавшимися с работы. Проехав несколько остановок, Парамон не выдержал и полез к выходу. Выбрался он на «Новокузнецкой». В белесом тумане у метро играла веселая музыка. Он решил прогуляться, а поскольку убийство Веткина не выходило из головы, он сразу вспомнил, что здесь неподалеку Стас жил, здесь же его и убили. Паша был слишком сентиментален для нормального журналиста. Холя и лелея свою тоску, он пошел по знакомому маршруту. Здание Министерства радио и телевидения все еще светилось большими окнами. Там он впервые познакомился со Стасиком, когда тот работал на иновещании. Это было радио на заграницу – наш ответ «Голосу Америки». По скрипучим и кривым паркетным коридорам пробегал Стас без толку почти пять лет своей жизни. Тот, кто первый раз приходил сюда, не мог найти этот огромный дом. Дело в том, что его официальный адрес почему-то был по Четверговой улице, а на самом деле он стоял по Кузнечной, параллельной. Пройдя здание Министерства радио и телевидения, Паша миновал ряд домиков, оставшихся со времен Островского. Справа тянулась серая стена сталинского жилого дома, напоминавшая о том, что в Замоскворечье жили и после Островского. На той же стороне он увидел посольство, занимающее красивый особняк, а напротив – дом времен Брежнева, где снимали любимый фильм «Иван Васильевич меняет профессию». На первом этаже его располагался магазин «Радиолюбитель», в котором Паша покупал себе первый диктофон для работы. Переплатить пришлось раза в три. Рядом, на остановке трамвая, стояла церквушка, а прямо за ней – особняк городской прокуратуры времен Екатерины. Значит, и до Островского в Замоскворечье кипела жизнь, решил про себя Паша, довольный такой незапланированной экскурсией, в которой он был сам себе экскурсоводом.

Пройдя еще немного и отметив про себя доходные дома начала ХХ века, он вдруг обратил внимание на невзрачный одноэтажный особняк пушкинской поры. Паша давно знал, что этот особняк купил для своей фирмы олигарх Пересовский, но никогда не задумывался, что он расположен так близко от дома Веткина. Веткин жил, говоря языком экскурсовода, в образце строительства хрущевской эпохи. Хрущевки бывают не только пятиэтажные. Строили тогда и девяти-, и двенадцатиэтажные дома. С такими же узкими и неудобными лестницами и крошечными квартирами. В таком доме номер 39 по Кузнечной улице и жил Стас Веткин. Прикинув расстояние, Паша понял, что Веткин из окна мог видеть, что делается у Пересовского в офисе.