Изобличитель. Кровь, золото, собака

– Все знаю, – кивнул Никодимов. – И про то, что против вас в Казанском военном округе состряпали целое дело, и про то, что вы сейчас – под домашним арестом, и про подполковника Лаша – коего, будь я военным следователем, с превеликим удовольствием отправил бы под суд. – Он улыбнулся широко, открыто, такое впечатление, даже весело. – Ахиллес Петрович, есть личное указание премьера Столыпина: как можно быстрее укомплектовать Московскую сыскную надежными кадрами и обеспечить ее эффективную работу. Так что на вашем месте, верьте мне, я бы совершенно выбросил из головы все эти ваши «неприятности». Дело будет решаться на таком уровне, что… И досрочный выход в отставку с присвоением следующего чина вам обеспечат, и «дело» ваше отправится на съедение мышам. Правда, не буду скрывать: это займет не дни и даже не пару недель. Месяц с лишним как минимум. Конечно, личное указание премьера имеет нешуточный вес, но не будем забывать об этом стоглавом чудище – бюрократии российской, присутствующей, позволю себе чуточку крамольное высказывание, на всех этажах российской власти… Так что – месяц с лишним. Но вы уже сейчас должны совершенно выкинуть из головы все эти «неприятности». Кое-что в этом направлении уже делается. В частности, наши люди уже поговорили сегодня утром с вашим казнокрадом Лашем. – Он рассмеялся. – Видели бы вы его лицо, Ахиллес Петрович, когда он услышал о личном указании премьер-министра… и парочку намеков на некоторые его негоции. В Казани тоже уже проведены кое-какие беседы. Так что плюньте со всей широтой русской души на все «неприятности». Была пара случаев, как бы это выразиться, потяжелее вашего – но наши люди прекрасно справились и там.

– Значит, мне нужно вас благодарить? – усмехнулся Ахиллес.

Никодимов ответил серьезно:

– Для меня лучшей благодарностью будет ваше согласие. И вот еще что… Тысячу раз простите, что вторгаюсь в ваши личные дела, но ситуация этого требует, еще и еще раз простите… Мне известно, что есть некая молодая особа, влюбленная в вас столь же крепко, как вы в нее, что вы твердо намерены обвенчаться. – Он тонко улыбнулся. – Вполне возможно, именно эту особу я и видел полчаса назад, но такие детали меня совершенно не интересуют – это уж чисто ваши личные дела… Ахиллес Петрович, я все правильно изложил?

– Правильно, – суховато сказал Ахиллес. – Это обстоятельство чему-то мешает?

– Да что вы, наоборот! Здесь, кстати, для вас еще одна выгода: перейдя на нашу службу, вы избавитесь от этого стоящего сейчас перед вами барьера – я о том, что офицер не имеет права жениться ранее двадцати трех лет. У нас вы сможете обвенчаться с вашей барышней сразу же после окончания ею гимназии. Вижу по вашему лицу, что такая перспектива вас только радует.

– А вас на моем месте она не радовала бы? – усмехнулся Ахиллес.