Изображая, понимать, или Sententia sensa: философия в литературном тексте

Это рассуждение подтверждается и одним из самых неожиданных романов польского писателя, в котором, на первый взгляд, он вступает в противоречие с идеей всепобеждающей силы человека. Но лишь на первый взгляд.

Само название этого poмана – «Насморк» – звучит немного вызывающе. Что такое насморк? Очевидно, одна из самых неопасных болезней, пустяк, который, однако, по замыслу автора, как уже заранее догадываешься, окажется решающим: спасет героя, разрушит злые козни или, напротив, окажется гибельным… А то, что речь идет о некой критической ситуации, становится ясно с первых же строк, погружающих нас в атмосферу тревоги, надвигающегося кошмара или убийства, ибо идет расследование таинственного и жестокого преступления и каждую минуту ожидается его повторение.

Что же это за преступление, о котором идет речь? Расследуются странные случаи самоубийства или – как предполагают – продуманного медикаментозного воздействия на жертву, приводившего к самоубийству (некоторые случаи при этом выглядели настоящим убийством). Все эти несчастья произошли с одиннадцатью мужчинами в возрасте около пятидесяти, в основном американцами, посещавшими грязелечебницу в Неаполе. Было еще несколько сомнительных случаев, когда мужчины этого же возраста, также посещавшие грязелечебницу и точно так же, как жертвы, впадавшие в депрессию и ожидавшие неизвестно откуда покушения, убийства, по тем или иным причинам улетали домой. Депрессия забывалась, и на все вопросы полиции они недоуменно пожимали плечами, но были не в силах что-либо пояснить или припомнить отчетливее.

Но, впрочем, как и полагается в детективе с хорошо закрученной интригой, все эти сведения мы узнаем лишь в середине романа, а поначалу читатель следует из Неаполя в Рим в машине главного героя, безымянного американского астронавта, приглашенного провести «симулирующую операцию». Герой должен проехать тем же путем, каким ехал некий журналист Адамс, последняя жертва таинственных преступников, и переночевать в том же номере того же отеля, где Адамс был найден умершим от удушья. Астронавт надеется «вызвать огонь на себя», чтобы перехватить преступника или целую шайку преступников.

Рассказ ведется от первого лица, и, как всегда в приключенческих романах бывает, хотя и «переживаешь», но веришь, что герой выйдет победителем. А герою Лема мы начинаем симпатизировать с самого начала романа, и эта симпатия сохраняет устойчивость до самого конца. Он не только решителен и находчив, смел и благороден, но еще и умен, я бы даже назвал его человеком, склонным к рефлексии, и, что самое главное, заботит его не собственная карьера, личное житейское преуспеяние, а судьба мира, человечества. И хотя Лем искусно рисует некоторую теоретическую ограниченность человека, которого жизнь заставляла больше действовать, нежели размышлять, само введение в роман такого мыслящего героя позволяет писателю поставить весьма сложные проблемы человеческого мироустройства.

Приманка не сработала, и герой летит в Париж «за советом» к доктору Филиппу Барту, «известному французскому кибернетику и одновременно научному консультанту Сюртэ». Несмотря на то что наш космонавт по состоянию здоровья не смог полететь на Марс – у него «сенной насморк», – на Земле он держится замечательно, снова и снова доказывая, что читатель не напрасно верит в своего избранника. Из всех героев Лема такое почти физиологическое доверие вызывал, пожалуй, только Пиркс, немногословный пилот космического корабля. Но Пиркс – герой фантастических романов, здесь же перед нами дотошно реалистически выписанные Италия и Париж. И все же герой надежен, как второе воплощение Пиркса, он прямо-таки создает вокруг себя пространство доверия. Особенно это чувствуется из случайного на первый взгляд эпизода.

В римском аэропорту террорист бессмысленно бросает бомбу и губит себя и стоявших вокруг него ни в чем не повинных людей, простых пассажиров, летевших каждый по своей надобности. Герой пытается вырвать бомбу у убийцы, ему это не удается, но он успевает буквально за секунду до взрыва перепрыгнуть перила эскалатора, подхватив стоявшую радом маленькую девочку, и тем самым спасти жизнь не только себе, но и ей. Событие это на первый взгляд никак не связано с сюжетом: террорист не имел никакого отношения к расследуемому преступлению. Но именно здесь окончательно закрепляется читательская вера в героя и в первый раз возникает предощущение проблемы случайности трагического в современном мире, столь существенной для мыслительной, интеллектуальной развязки романа. И вот это-то выявившееся в тексте столкновение героя со случайностью, скажем мы, забегая вперед, и представляет, на наш взгляд, основной интерес для критического анализа.

Пытаясь разгадать причины неаполитанского преступления, герой анализирует прошлое жертв. Но их прошлое, их социальный статус, что в обычном детективе часто ведет сыщика к разгадке, здесь ничего не могут прояснить. Слишком различны, несопоставимы эти люди, как и случайно погибшие в аэропорту.