Изольда Великолепная

– Леди, не надо в обморок падать, – попросил тан Атли, отстраняясь. – Я вас не съем. И даже не покусаю. Улыбнитесь. Улыбка у вас очаровательная.

Очередная гадость. Все знают, что Тисса не умеет улыбаться. У нее зубы видны! А леди улыбается лишь губами! Дает намек, и все! А Тисса скалится, как кобыла.

И надо было напоминать об этом?

– Если вы… вы и дальше собираетесь издеваться надо мной… то я на вас это выверну. – Тисса указала на соусник. Мизинчиком, как учила леди Льялл.

– Радость моя, – шепотом ответил тан, наклоняясь как-то совсем близко, – сегодня на меня столько всего вывернули, что соус меня не испугает.

И вот как с ним разговаривать?

Тисса решила, что никак, и повернулась к леди Арианне, которая почему-то смотрела на Тиссу с крайним неодобрением. Так ведь не Тисса первая начала!

– У вас чудесное платье, – сказала Тисса вежливо. Разговор следовало начинать с комплимента собеседнику. А платье и вправду было чудесным.

– А у вас – нет, – ответила не леди Арианна, но тан.

Угомонится он когда-нибудь?

Вряд ли сегодня.

– Насколько я знаю, вам выделяют деньги. Неужели Кайя настолько скуп, что их не хватает на пристойный наряд?

Тисса задохнулась от обиды. Ну зачем ему лезть в эти дела? Да, какие-то деньги выделялись. Леди Льялл не уставала повторять, что девочкам повезло – их светлость несказанно щедр. И денег хватает на проживание, еду, учебники и одежду.

У них есть все, что требуется леди. А желать большего неучтиво.

И платье у Тиссы хорошее.

Еще час назад она любовалась собственным отражением – тайком, потому что леди не должны проявлять гордыню и тщеславие, но Тиссе так хотелось хоть на секунду забыть о достойном поведении, – и была почти счастлива.

– Тисса! – Тан наклонился еще ближе, к самому уху, и заговорил очень тихо. Вроде бы и хорошо, что его никто больше не слышит, но и плохо. Вдруг подумают, что он говорит неприличное? А ведь так и подумают. – Сколько?

– Не ваше дело!

– Мое. И если не ответишь ты, то я спрошу у Кайя.

Спросит ведь. Вон как смотрит – зверем просто. Что она ему сделала?

– Я… я не знаю.

– Понятно. Денег ты не видишь. Извини, пожалуйста, за грубость.

Тисса сглотнула ком в горле.

– Вы… вы же никому не скажете?

– Конечно, я скажу. Не сегодня, но завтра или послезавтра.

– Нет!

Он не понимает! Будет плохо! Тиссе, девочкам…

– Да. – Он покачал головой и неожиданно взял Тиссу за руку. От подобной наглости она онемела. – Прости, но здесь не только твои интересы. Моего друга обворовывают. Это первое. И второе – его репутацию мешают с грязью. Его долг – о вас заботиться. А из-за какой-то хитрой су… твари он этот долг не исполняет.

– Не смейте ко мне прикасаться. – Тисса вырвала руку и вытерла о юбки. – Я вообще не с вами разговариваю.

Тан лишь вздохнул. На мгновение Тиссе стало жаль этого ужасного человека, который совершенно не представляет, как себя вести в приличном обществе, но жалость она в себе подавила. С подобными ему надо вести себя строго. Иначе случится беда: так говорила леди Льялл.

Та самая, которая страшнее смерти.

– Милая, – леди Арианна поманила Тиссу пальцем и, когда та наклонилась, сказала: – ты аккуратней с ним, а то сбежит ведь…

Вот была бы радость…

– …а такими женихами не разбрасываются…

Кто жених? Тан?!

– Он не… не мой жених. Я ему даже не нравлюсь!

Иначе зачем бы он стал смеяться?

– Нравишься. Деточка, у меня два брата, четыре сына и муж. Поэтому верь тому, что говорю. Нравишься. И если перестанешь хвостом крутить, будет тебе счастье.

– Нет!

От такого счастья Тисса в могилу сойдет во цвете лет.

– Я никогда за него замуж не выйду! Он права не имеет! – Тисса не знала, как еще донести до этой странной женщины, что не испытывает ни малейшего желания стать женой тана. – Он даже не настоящий рыцарь!

Леди Арианна рассмеялась. Смех был приятный, грудной. И зубы она не стеснялась показывать – на Севере, наверное, другие порядки.

– Зато мужик всамделишный, – ответила она, отсмеявшись. – Рыцарей ныне что собак, а мужиков нормальных раз, два и обчелся.

Безумные люди!

Юго скользил меж гостями, оставаясь незамеченным. Слишком уж эти люди были заняты собой.

Душно.

Зал достаточно велик, чтобы вместить всех. Но воздуха не хватает.

Пылают камины. И тысячи свечей убивают то малое, что поступает сквозь трубы воздуховодов. Юго ненавидит духоту. Ему плохо…

Плохо, плохо…

Шелестят веера в ручках дам. Взлетают платки кавалеров, прикрывая батистовыми крыльями испарину. Пудра на лицах вбирает пот. И навощенные парики сияют, что жучиные надкрылья.

Отвратительный мир!

Юго подмывает разбить окна, впустить ветер, пусть бы погасил проклятые свечи. Нельзя. Юго ловит на себе неодобрительный взгляд нанимателя и показывает в ответ язык.

Никто не видит Юго.

Никто не знает.

И не поймает.

Юго нет в этом мире. А кто есть?