Изоляция

Минут двадцать мы зарабатывали простатит, неподвижно лежа под семафором и до онемения шейных мышц всматриваясь в южном направлении. Меня так и подмывало спросить, точно ли сегодня будет переправа? Точно ли в такое время? И точно ли там мука, а не дрова, ведь «доги» нынче в разных ракурсах используют дармовую рабочую силу. Но меня дважды опередил Игнат, и не совсем цензурный ответ майора отбил всяческое желание задавать вопросы. Чуть позже Игнат попробовал намекнуть, что, может, лучше подождать где-нибудь в вертикальном положении, чтоб в мазуте не валяться. На что Никитин обошелся без слов, только глянул, и после того — молчок.

Возвратился Пернат, доложил обстановку. В радиусе ста пятидесяти метров все чисто, по направлению к городу вообще никакой активности; в сторону Малых Хуторов (откуда груз должен прибыть) пара теней двинулась. Угрозы, по субъективному мнению Перната, не представляют.

Азартная бодрость, с которой мы ожидали появления дрезины, со временем сменилась пустотным утомлением. Мы с Пернатом начали откровенно драть глотки, глаза слезились, одолевал сон. Я уже, кажется, и вырубился, прилегши на руку, слюни пустил, когда издали рельсы принесли волну тихого перестука.

— Едут, — подтвердил Никитин. — Салман, Саня, давайте на ту сторону. Упадете на краю насыпи. И не высовываться там, чтоб не пришибло, когда шарахнет. Все, давайте, с Богом.

После этих слов сон умчал скоростным поездом.

Подымаясь, я подумал об уютном потрескивании головешек в плите. Полжизни отдал бы, чтоб в офисе агрофирмы «Колос» сейчас оказаться. А затем, согнувшись вдвое, погуськовал за Пернатом. Улеглись на склоне железнодорожной насыпи, чтоб из-за рельс только головы выглядывали. Натягиваем маски, моя, в отличие от Пернатовой, чистая, выстиранная.

Стук железных колес слышен четче. Чуть позже сквозь темноту пробилось слабое мерцание. Я видел эту дрезину лишь однажды, но хорошо помню, что представляет она собой довольно комическое и несуразное зрелище. Будто отцы-инженеры позаимствовали ее конструкцию из какого-нибудь мультфильма. Из-за ширины, малых колес и высокой, почти по грудь, обшивки она напоминала поставленный на мелкие шарики кирпич. С неуклюжим клювом спереди а-ля спойлер. Впрочем, это была лишь «моторная» часть — с двумя коромыслами, за которыми надрывали спины селяне. В дрезинном составе таких «кирпичей» было два: спереди и сзади, а между ними — в традиционной компоновке железнодорожных составов — на сцепке тянулись две грузовые платформы. Полагается, с мукой, а не дровами или песком…

Невзирая на четыре «привода», двигался состав медленно, должно быть, на уровне бега трусцой. Какой бы легкой ни была конструкция, а груз и усиленный конвой вес имели пристойный. Натужный скрип коромысел, напоминающий не совсем человеческие всхлипы, меж тем становился все ближе.

— Селюков жалко, — сказал Пернат, — ни за что под раздачу попадут.

Но я не поддержал его, не мог об этом думать. Когда начнется жара, фильтры, отделяющие селян от «догов», работать не будут — уверен. Это, как пел Боярский, «мы уже из жизни вынесли». Добивать их, в отличие от «псяр», конечно, не буду, но если окажутся на линии огня…

Пятьдесят метров. Монотонно скрипит адская колесница, одна фара светит в никуда спереди, другая — сзади, желтого освещения хватает разве на десяток шагов, как раз заметить на рельсе «рубанок».

Тридцать. Из первой коробки видны только головы сидящих конвоиров и четырех рабочих, поочередно то ныряющих, то выныривающих, как поршни в двигателе.

Десять. Огоньки от сигарет, громкий смех после очередной шутки, перекрикивание между конвоирами с первой платформы и последней — вот кто ведет себя непрофессионально.

Кажется, сторожевой что-то выкрикнул, когда луч жидкого света выкрыл бесформенный предмет, лежащий меж шпал. Рукой он вскинул точно, но было поздно. Никитин все высчитал до сантиметра — рвануло ровно под первой и последней дрезинами. Два коротких, мощных взрыва озарили ночь над путями. Платформы подбросило над рельсами приметно на полуметровую высоту. Первую выгнуло, будто она была из мягкой пластмассы, переломило напополам, обуяло огнем. Оторванный, погасший прожектор покатился по ступеням в одиночестве. Рычаги от коромысла забренчали вслед. Передняя ось у дрезины отделилась, железные колеса выстрелили в разные стороны, будто внутри оси сработали пиропатроны. Покореженные, горящие куски металла, взмывшие было к ночному небу, адским звездопадом усевали пространство между колеями. Заднюю дрезину, также охваченную огнем, вычленило от основного состава и отбросило назад. Находящиеся в ней люди тяжелым градом повалились на землю, а саму габаритку перевернуло и шмякнуло об землю вверх дном. Две же каталки с грузом, на которых не распространилась сила взрыва, свергли на сторону остатки авангардного вагона и остановились лишь метрах в двадцати по ходу от нас.