Изоляция (ЛП)

— П-пропусти меня, — забормотала Грейнджер, безуспешно пытаясь достать до кармана свободной рукой. — Все равно ты не можешь воспользоваться моей палочкой. Она… она заколдована, чтобы…

— И не сомневался, — прервал он Гермиону, выкручивая ей руку, пока та тихо не взвизгнула. — Сейчас же скажи мне! Какого черта ты ревешь?

Он забыл о второй руке. Глупая ошибка, особенно учитывая историю, связывающую его лицо с ее кулаком. Гермиона резко развернулась и быстро ударила его в челюсть; не особенно сильно, но достаточно, чтобы заставить Драко отступить и отпустить ее. Зашелестев мантией, Грейнджер достала палочку и выкрикнула заклинание, которое откинуло того назад; Малфой приземлился на полу в ванной комнате, звучно шлепнувшись на плитку. Из него был выбит весь воздух, ребра болели от удара, но он медленно поднял кружащуюся голову, чтобы бросить на Гермиону изучающий взгляд.

Его пепельные глаза резко распахнулись, увидев Грейнджер, в ожидании застывшую в дверном проеме; гнев лишь слегка смог просочиться сквозь туман ее слез. Сейчас ее тело трясло от дрожи, мышцы были напряжены, а беспорядочное дыхание покидало легкие с громкими всхлипами. Из-за ее заклинания Драко был дезориентирован, и ему на ум пришла случайная мысль, что Грейнджер никогда прежде не выглядела более живой.

— Я сказала тебе отвалить! — прокричала Гермиона, и Малфой смог заметить, что она позволила эмоциям управлять собой. — Чертов ублюдок!

Он знал, что зашел слишком далеко, это было настолько очевидно по ее разъяренной позе и неконтролируемым искрам в глазах. Еще один колкий комментарий — и она взорвется; всё его существо молило, чтобы он обратил внимание на её волшебную палочку. Но слизеринец внутри него напомнил о жалком, смешном поведении по отношению к Грейнджер в последние несколько дней, и привычные оскорбления сами полились изо рта.

— Мерзкая конченая грязнокровка.

Что-то оборвалось в ней. Он действительно видел это — мерцание чего-то темного в ее глазах, чего-то почти дикого. Он попытался передвинуться, но очередная волна тошноты от нападения Грейнджер накрыла его с головой, и Драко прищурился, чтобы попытаться сосредоточиться на ней.

— Грязнокровка, — повторила она хриплым голосом, немного подняв палочку.

Он издал пораженный звук, когда Грейнджер дотронулась кончиком палочки до своей кисти и, проведя ей по открытой ладони, сотворила тонкий красный разрез. Затем она вошла в ванную, приближаясь к нему и показывая свежую рану на руке. Он смотрел на нее с болезненной увлеченностью, когда струйка крови лентой скользнула по ее среднему пальцу, и две рубиновые капли звучно упали на светлый пол у ног.

— Ты находишь ее грязной? — спросила Гермиона дрожащим голосом, присев на корточки, чтобы быть с Малфоем на одном уровне. — Ты считаешь, что моя кровь грязная?

— Грейнджер…

— Считаешь? — заорала Гермиона, наклоняясь вперед и хватая его за руку.

— Какого черта ты делаешь? — спросил Драко, понимая, что начинает паниковать в ответ на ее подозрительные действия. — Грейнджер, какого хера?

Она быстро сделала подобный порез на его ладони, и сочетание шока с по-прежнему замедленными рефлексами не позволило ему вмешаться, когда она соединила их руки с мокрым шлепком.

— Ну, вот, — выплюнула Гермиона, держа их переплетенные руки, скрепленные крепким рукопожатием. — Теперь твоя кровь тоже грязная!

Сила хлынула в его мышцы с приветственным теплом, и прошла прямо в руки, позволив вырвать ладонь из ее захвата и отбросить Грейнджер. Она растянулась на полу, совсем так, как сегодня утром, но он был слишком занят, глядя на окрашенную красным кожу, чтобы отметить данную иронию.

Самым страшным было то, что он не мог отличить ее кровь от своей. Они были одного цвета... и он понятия не имел, что это значит.

Его дикий, тревожный взгляд медленно прошелся по Гермионе; она безотрывно смотрела на него глазами, полными ужаса и потрясения. Зловещий вид, поразивший ее черты лица, спал, уступив место столь привычной невинности. Они оба тяжело дышали, и звуки рикошетом отражались между ними, пока Драко пытался прийти в себя. В нем кипело так много эмоций: гнев, унижение, смущение... их было слишком много. Поэтому он просто сидел, застывший на своем месте, и, тяжело дыша, не мог оторвать от нее взгляд.

Сцена так странно напоминала произошедшее утром, но различия были столь значительны. Не было никаких игривых ухмылок или детских брызганий — лишь они и их кровь. Он мог ощутить, как металлический привкус вторгается в его ноздри, и внезапно заскучал по естественному запаху Грейнджер.

— О, Господи, — выдохнула она и отрывистым движением откинулась на колени. — О, Господи, Малфой, мне так жаль…

— Не приближайся ко мне, — прорычал он, вдавливаясь спиной в стену, когда Гермиона подползла к нему. — Блять, не трогай меня! Долбанутая сука!

— Я не… не могу поверить, что я это сделала, — она начала заикаться, новые слезы заблестели на ее щеках. — Дай я посмотрю…

— Что ты наделала? — бормотал он, глядя на рану, а затем вскочил на ноги. — Что, твою мать, ты наделала?