Изоляция (ЛП)

Он быстро вырвал руку из ее изящных пальцев и, проверив проделанную работу, кивнул головой в сторону двери.

— Проваливай, Грейнджер.

Ее медовый взгляд еще раз обратился к стопке книг, и Гермиона приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Чем бы это ни было, запас гриффиндорской храбрости на сегодня был исчерпан, и она неуклюже встала с кровати и побрела из спальни прочь. Только тогда, когда дверь в комнату была плотно закрыта, Драко позволил себе выдохнуть, массируя пальцами переносицу и воспроизводя в голове странные события нескольких последних часов.

Если когда-либо появлялся верный знак того, что это место начало воздействовать на его вменяемость, то это случилось сегодня.

Драко взглянул на исцеленную ладонь и провел пальцами по затянувшейся коже, так и не найдя признаков того, что она когда-либо была разорвана.

Он был непреклонен в своей убежденности в том, что мог чувствовать ее, курсирующую по крови; он обвинял невидимые языки пламени ее сущности в своей неспособности уснуть до самого рассвета. Когда же Малфой пробудился ближе к полудню следующего дня, то поступил так же, как и всегда: надел обычную одежду и направился на кухню, чтобы посмотреть, что же сегодня приготовила для него Грейнджер.

Запеканка из мяса с картофелем. Одна из его любимых.

А рядом с дымящимся горшком находилась стопка книг, ни одну из которых он не видел прежде.

[1] Энгорджио (Engorgio) — заставляет цель разбухать, раздуваться и увеличиваться.

[2] Профессор Чарити Бербедж (Professor Charity Burbage) — профессор маггловедения в Хогвартсе. Была похищена и убита, а затем скормлена Нагайне (седьмая книга).

====== Глава 7. Человек ======

Гермиона не видела Малфоя три дня.

Она не слышала даже малейшего звука из его комнаты, и, если бы не блюда, которые исчезали к ее возвращению из библиотеки, она могла бы засомневаться, что Драко все еще находился в ее дортуаре. Она подумывала еще раз зайти к нему и выдать очередную порцию извинений, но разумно посчитала, что это скорее все стало бы шагом в неверном направлении. Малфой совершенно ясно дал понять, что желал уединения, и это было меньшим, что она могла сделать для него после случившегося.

Она все еще была крайне подавлена.

Грейнджер никогда, никогда, не совершала чего-то столь же ужасного за всю свою жизнь; столь же неправильного. Она запиралась в своей комнате не менее четырех раз, захлебываясь в рыданиях, обнимая руками свое дрожащее тело. Смерть Чарити Бербедж все еще омрачала ее мысли, и в такие моменты она всегда находила себя, вглядывающуюся в ладони в поисках шрама или хоть какой-то отметины.

Она потерла лоб, а затем перевернула очередную страницу. Суровые ветра, завывающие снаружи замка, погнали ее в гостиную на поиски какого-либо утешения в компании одной из книг. Ветер был ее слабостью. Она могла бы сидеть и счастливо наблюдать за красочной грозой или слушать барабанную дробь дождя, но когда ветер звучал так, словно человек во время удушья, Грейнджер впадала в оцепенение.

Она пробовала наложить Заглушающие чары, как поступала во все предыдущие годы в Хогвартсе, но те всегда спадали, как только внимание рассеивалось под воздействием надвигающегося сна. Свежий рев мог бы испугать, окончательно пробудив, и ей пришлось бы все начинать заново.

Гермиона быстро отказалась от идеи спать в любой близости от окна и теперь, свернувшись калачиком на диване в гостиной без единого окна, читала стихотворения лорда Байрона; одно из ее тайных удовольствий. Она немного плотнее укуталась в одеяло и перешла к прочтению «Она идет во всей красе»[1]; быстро взглянув на часы, поморщилась, когда поняла, что уже была половина третьего ночи.

И проклятый ветер не давал ни намека на то, что исчезнет в ближайшее время.

Она громко втянула воздух в легкие, услышав, как тихий клик разорвал тишину, и затуманенный взгляд медленно перешел на Малфоя, покидающего свою комнату. Тот выглядел раздраженным, когда вновь взглянул на нее; издав взволнованный вздох, он направился на кухню, видимо, предпочтя полностью ее проигнорировать.

Гермиона дважды подумала, прежде чем заговорить, но слова вылетели быстрее, чем она смогла подумать в третий раз.

— Я тебя разбудила? — прошептала она, не уверенная, расслышал ли он вопрос или же предпочел не обращать на него внимания. Одному Мерлину известно, почему она решила, что повторить вопрос еще раз будет разумно. — Я тебя…

— Нет, — прорычал Драко, наполняя стакан водой и стоя к ней спиной.

— М-м, тогда почему ты…

— Мне захотелось пить, — ответил он, разворачиваясь и направляясь назад в спальню.

— Малфой, подожди, — быстро произнесла Гермиона, выпрямляясь на диване и задумываясь, что именно собиралась сказать. Она понятия не имела, почему он остановился у двери, но не стала озвучивать свой вопрос, дабы Драко не вспомнил о своем постоянном желании сбежать от нее. — Могу я тебя кое о чем спросить?

Он вздохнул так, словно она вмешивалась в его несуществующее расписание.

— Только побыстрее.

Она замешкалась и облизала зубы.

— Ты все еще злишься на… э-м-м… В тот день…