Израненное сердце

Нахмурившись, Данте размышляет.

– А были какие-нибудь внутренние угрозы? – спрашивает он.

– В Америке у меня тоже немало врагов, – соглашается tata. – Мы настаиваем на активном судебном преследовании и вынесении более суровых приговоров людям, которые способствуют торговле людьми в целях сексуальной эксплуатации на американской территории и за ее пределами. Например, американским гражданам, которые арендуют частные самолеты и морские суда для таких целей. Я уверен, вы знакомы с потоком обвинений в адрес политиков и знаменитостей, которые посещали такого рода… вечеринки.

– Я слышал об этом, – рокочет Данте. – Вам приходит в голову кто-нибудь конкретный, кто мог бы винить вас в своих преследованиях?

– Возможно, один человек, – говорит tata. – Но он вышел сухим из воды, так что я не думаю, что у него есть мотив для мести.

– Кто? – спрашивает Данте.

– Его зовут Роланд Кенвуд, издатель. Также вовлечен в политику. Богат как Крёз[48], разумеется. Именно поэтому дело против него так и не увидело свет.

– Где он живет? – спрашиваю я.

– Здесь, в Чикаго, – вставляет Данте. – Я его знаю.

– Да, уверен, что его пути пересекались с Кэлламом Гриффином, – говорит tata.

– Думаешь, он рискнул бы нанять кого-нибудь, чтобы убить тебя прямо у себя на заднем дворе? – спрашиваю я.

Отец пожимает плечами:

– Я не в силах постичь умственные способности человека, который нанимал пятнадцатилетних девочек для своих вечеринок. Может быть, он хотел понаблюдать за происходящим, а может, это был вообще не он. Я не детектив, а всего лишь дипломат.

Данте медленно кивает. Похоже, он думает, что это зацепка.

Смежная дверь открывается, и в номер, спотыкаясь, входит заспанный Генри. Его кудрявые волосы растрепались, а полосатая пижамная кофта застегнута на пуговицу ниже, отчего одна сторона кофты свисает ниже другой.

Я замираю при виде него. У меня перехватывает дыхание – Данте смотрит прямо на собственного сына.

Интересно, осознает ли он, как тихо вдруг стало в номере. Генри, похоже, этого не заметил. Он бросает быстрый любопытный взгляд на Данте, а затем направляется к столу с едой.

– Есть блинчики?

– Да, – торопливо отвечает mama. – Вернее, вафли…

Она снимает крышку с подноса.

Я не свожу глаз с Данте, сердце бешено бьется.

Появилась ли тень сомнения в его темных глазах? Или он видит перед собой обычного мальчишку?

– Не буду отрывать вас от завтрака, – говорит Данте, обращаясь ко всем.

И направляется к двери.

Я вскакиваю и спешу следом. Дождавшись, когда он выйдет в коридор, окрикиваю:

– Погоди!

Данте останавливается и медленно поворачивается.

– Я хочу пойти с тобой, – говорю я.

– Куда?

– Поговорить с этим Кенвудом. Я знаю, что ты планируешь с ним встретиться.

– Сомневаюсь, что это хорошая идея.

– Он пытался убить моего отца. Я хочу помочь остановить его. Тебя не будет рядом, чтобы остановить каждую пулю, летящую в нас.

– Он тебя знает, – говорит Данте.

– И что? Может, это даже к лучшему. Как еще ты заставишь его разговориться? Но возможно, в моей компании он станет чуть болтливее.

Данте хмурится. Он не в восторге от этой идеи. То ли из-за того, что думает, будто это добавит проблем, то ли из-за того, что не хочет проводить со мной время, – как знать.

– Я подумаю, – наконец говорит он.

Мужчина снова разворачивается, чтобы уйти. Я хочу сказать что-то, хоть что-нибудь, но ничего не приходит в голову.

Наконец, я выпаливаю:

– Спасибо, Данте. За то, что спас моего отца. И за то, что разбираешься с этим.

– Я ничего не обещаю, – говорит он. – Но я хочу знать, кто этот стрелок.

Я чувствую, как в моей груди разливается теплая надежда.

Я знаю, что Данте делает это не ради меня.

Но если кто-то и способен разобраться в этом, то только он.

Данте

Я не знаю наверняка, был ли снайпером кто-то из местных, но думаю, что да.

Такое оборудование трудно перевозить через границу. Проще обратиться к местному стрелку – если найдется кто-то, кому такая задача по плечу.

И я вполне допускаю, что такой кичливый говнюк, как Кенвуд, мог сделать заказ, чтобы смотреть, как он приводится в исполнение. В чем удовольствие избавляться от врага, если результат нельзя увидеть собственными глазами?

Я почти уверен, что порох был нитроцеллюлозным пропеллентом. Компания «Дюпон» производит его на заводе в Делавэре. Этот тип пороха встречается реже, чем раньше, когда компания «Дюпон» была основным поставщиком для военных.

Это наводит меня на мысль, что снайпер либо старый, либо у него есть пристрастие к этой конкретной смеси.

Интересно, поставлялся ли этот пропеллент кому-либо еще, кроме армии?

Других зацепок у меня нет.

Не считая записки.

«Я знаю, кто ты такой».

Что это значит? Очевидно, ее мне оставил стрелок. Уверен, он в ярости, что я обломал его план. Снайпер не завалил Соломона, а значит, не получит оплату.

Но зачем оставлять записку? Если он нашел мой дом и жаждал мести, мог просто затаиться в кустах и пустить в меня пулю.

«Я знаю, кто ты такой».