Изумруд

У сотника на него были другие планы. Она с грацией победителя аккуратно и властно вышагивала к нему, спускаясь с небольшого холма, образованного некогда осыпавшейся здесь землей, поросшей редкой травой и мхом. Кхира плавно опустилась на одно колено и молча смотрела на него, не двигаясь и не поднимая забрало, зеркалившее испещренное ранними морщинами и синяками мешков под впалыми глазами лицо бесцветного. Наконец, совладав над своим страхом, он решился открыть глаза, понимая, что так быстро смерти ему не дождаться — придется помучаться. Ему и не привыкать к страданиям, ведь жизнь бесцветного была истинным испытанием. Но даже в этом унылом пристанище судьбы он смог найти себе место не столь скверное — даже завидное для многих его собратьев, заслужив расположение среди цветных — полноценных людей, от которых, стоит отдать должное, удостоился к себе вполне уважительного отношения, не чувствуя себя обделенным. Теперь же он, вполне возможно, в последний раз видит отражение своего убогого лица, наполненного страхом и болью, а в голове и мыслей-то никаких — только шальная дурость сожаления, что в давние годы не ушел в отшельники за море к таким же, как и он. Но нет, это глупость! Он был рад, что прожил такую жизнь, и сожалению нет места. Он выжал из себя максимум — из того минимума, что ему дозволено по велению природы и распоряжению судьбы.

— Госпожа, я не виноват. Я ничего не сделал. Это все они… Я бы доложил, если бы была возможность. Но они появились неожиданно и убили бы меня, если бы я дернулся. — Его губы дрожали, а в глазах загорелся огонек надежды, что его простят. И слова его были убедительны, откровенны и наивны.

Да и Кхира не глупа и сразу заметила, что он не врет, ведь он был готов расплакаться от досады и собственного бессилия перед обстоятельствами.

— Кто они? — тяжелым тихим голосом спросила она, сохраняя хладнокровие.

— Я не знаю. У них не было глаз… Вообще ничего, что могло бы подсказать, кто они.

— Как это — нет глаз? — удивилась она, приподняв забрало на одну треть, явив взгляд, будто пытаясь рассмотреть то, чего не смогла расслышать.

— Я сам испугался. Не знаю, что страшнее: то, что они навели на меня арбалеты, или то, что я не мог посмотреть им в глаза. Там сплошная кожа — даже намека на них нет! — осмелел он, унимая страх и понимая, что она ему верит и не желает зла.

— А одежда?

— Обычное рабочее тряпье, замусоленное грязью. — Он начал водить глазами по сторонам, вспоминая, что еще примечательного было в их внешности. — Руки… Руки у них были тоже все грязные, как будто с землей работали.

— Ничего не понимаю! Откуда здесь могли взяться такие трудяги, которые прошли незамеченными немалое расстояние? Рядом нет никаких поселений, особенно для таких работников… — рассуждала вслух Кхира, глядя мимо бесцветного и пытаясь зацепиться за эту интересную деталь.

— Госпожа, госпожа! Как я мог забыть! Со страха, наверное, — радостно заспешил он поведать ей, наконец отыскав в памяти то, что может все прояснить. — У них штуки были вот здесь, — и он ткнул себе пальцем в лоб, чуть выше переносицы.

Он не успел закончить, как его прервал сначала еле слышный свист, а затем — звон металла вперемешку со скрежетом. Кхира тут же развернулась на колене, перехватывая арбалет с пояса. Она выискивала глазами источник, перепрыгивая взглядом от одного ствола дерева к другому. Стреляли в Ардала, который не сразу понял, что произошло, и приложил руку к шлему в том месте, где стрела процарапала тонкую борозду, отскочив.

— Ложись! Быстро! — кричала Кхира, ловко опустив забрало.

Еще секунда, и вторая стрела вонзились бы ему в спину, но Ардал успел извернуться, следуя команде, и она попала в правую лопатку под тупым углом. Он почувствовал укол и, рухнув на землю, начал судорожно закидывать руку за плечо, пытаясь нащупать стрелу. Однако ее там не было — она тоже отскочила, порвав лишь верхнюю декоративную часть пиджака и оголив небольшой кусок внутренней защиты, которую он с таким любопытством изучал в карете у вокзала, не понимая, что такое вшито внутрь.

— Где ты? Трус! — кричала во все горло Кхира, взбешенная тем, что не может вычислить, откуда стреляют. — Лежи и не вставай, ты хорошо закрыт! — сказала она, обходя Ардала, который крутил головой в разные стороны, ища, где затаился враг, но не смея ослушаться ее указаний.

Она нашла, заметила того, кого искала. В синей тьме лесной гущи, среди гладкости стройных стволов, мелькал кривой силуэт, обозначавший себя неестественной костлявой уродливостью. Черная угловатая фигура — и никаких больше особенностей, но когда тот дернулся, нажимая на курок арбалета, в центре лица что-то сверкнуло, словно угасший уголек, оживленный на миг дуновением ветра. Стрела со свистом пролетела в считанных миллиметрах от ее головы, хотя этой части тела ничто не угрожало, так как защита была прочной — и десятью стрелами ее не пробить. Но целью была не она.