Изумрудная скрижаль

Если граф Ингерас – настоящий владелец поместья, то здесь должны покоиться его предки. Сколько же их было? Ряды саркофагов терялись в темноте, сосчитать их Анита не могла, да и не пыталась. Дрожа, она подошла к одному из каменных гробов. Любопытство боролось со страхом, но первое взяло верх. Она прилепила свечу к краю саркофага и, поднатужившись, сдвинула крышку, на которой скопился толстый слой вековой пыли с вкраплениями крысиного помета.

Из саркофага на нее глянуло лицо иссохшей мумии – череп, обтянутый желтой пергаментной кожурой. Аниту затрясло еще пуще, но она заставила себя рассмотреть покойника и нашла в нем несомненное сходство с графом Ингерасом. Даже клыки ненормальных для человека размеров так же хищно выпирали из ввалившегося рта.

Анита поспешила задвинуть крышку на место. Неужели род владельцев замка – в самом деле род вампиров? Но вот лежит себе этот мертвец, не проткнутый осиновым колом, не погребенный в земле, не простреленный серебряной пулей и не присыпанный маковыми зернами. Лежит спокойно уже много лет, никого не трогает…

Рассказы о вампирах – ахинея, к которой лучше не прислушиваться. Склеп как склеп, ничего интересного. Вон и дверь не запирается, ибо кому они нужны, эти усопшие? Хотя… вдруг она не заперта как раз для того, чтобы им удобнее было, восстав со своих базальтовых лож, выходить на поверхность?

В воспаленном мозгу Аниты мысли путались, перед глазами представали видения, одно жутче другого. Скорее отсюда… на свет, на воздух!

Она отлепила уже наполовину оплывшую свечку, развернулась на пятках и собиралась устремиться к выходу, но сполох пламени, раздувшегося от резкого движения, выхватил из тьмы саркофаг, который стоял чуть поодаль. Что-то заинтересовало в нем Аниту. Она подошла ближе. Медная крышка выглядела гораздо чище, чем у соседних гробов, – пыль и помет на ней были смазаны, словно ее не так давно снимали и, быть может, клали на пол.

Анита, поразмыслив, решила, что ее бедные нервы выдержат еще одно мрачное зрелище. Она знала, что крышка сделана из тонкой меди (в те времена цветные металлы стоили недешево, и их экономили), поэтому не стала выпускать свечку – просто взяла ее в левую руку, а правой приоткрыла саркофаг.

Она надеялась, что в худшем случае увидит еще одну древнюю мумию, а в лучшем – пустоту. Закроет крышку и потихоньку уйдет.

Но в саркофаге лежала не мумия, а вполне свежий труп, и, узрев его, Анита оцепенела. Перед ней был господин Халим-Искандер из Каира. Она впервые видела его так близко, но узнала сразу. Обратила внимание, что черты его лица чем-то напоминают ассирийских царей из учебников, которые она штудировала в университете.

В том, что он мертв, можно было не сомневаться. Хотя на совершенно нагом теле не имелось видимых ран, оно выглядело как выжатый лимон: дряблое, скукоженное, с выпирающими костями. Из него выдоили все жизненные соки, и полнокровный, атлетического сложения молодой человек, каким его запомнила Анита, превратился в сморщенный сухофрукт.

На трупе не было видно следов разложения, в ледяной атмосфере склепа он мог долго сохраняться нетленным. Анита разглядела на его руках поперечные надрезы, окаймленные кровавой коркой. Здесь нервы ее сдали, она не удосужилась даже задвинуть на место крышку и припустила к двери, однако остановилась, потому что до слуха долетели доносящиеся снаружи звуки, которые никак нельзя было истолковать двусмысленно. Кто-то спускался в подвал!

Рассчитывать на появление друзей не приходилось: Алекс уехал с Йонуцем, а Вероника ни за какие коврижки не полезла бы в подземную гробницу. Прочих обитателей замка Анита причисляла к врагам.

Выскочить отсюда незаметно она не могла – наружу вела только одна лестница, та, что была сейчас занята. Шаги неизвестного становились все громче, а через оставшуюся приоткрытой дверь в склеп проник пучок света. Шедший сюда человек нес шандал с четырьмя или пятью свечами, не меньше.

Обдумывая все это, Анита пятилась в глубь крипты. Отступление ее было настолько скорым, что уже через несколько секунд она уперлась спиной в торцевую стену. Дальше бежать некуда. Спрятаться за каким-нибудь саркофагом? Но они были невысоки, и при достаточном освещении заметить ее не составляло труда. Пронизанная отчаянием с головы до пят, она подскочила к саркофагу, стоявшему в самом дальнем и укромном углу. Сдвинула крышку, заглянула внутрь. Ей показалось, что там пусто – возможно, он стоял здесь в запас, был рассчитан на графа Ингераса или его потомков. Анита увидела, как дверь отворяется шире, в подземелье просовываются свечи с пляшущими на них огненными светлячками… В следующий миг должна была показаться рука, держащая шандал, но Анита не стала больше медлить – прыгнула в саркофаг и, бросив свечу, которая тотчас погасла, обеими руками надвинула медную крышку, отрезав себя от внешнего мира.

Лежа в каменной домовине, она чувствовала себя погребенной заживо.

– No tengo miedo, no tengo miedo[1], – одними губами повторяла как заклинание, но облегчения это не приносило.