– Ты пришел что-то требовать от меня, лорд Альва? Неужели? – Голос отца звучал в ушах змеиным шипением, пока сам он кутался в изумрудную мантию. – Боюсь, ты немного ошибся, и требовать должен я! Например, правды. Да, Эль? Ты ведь пришла сюда ради этого. Чтобы наконец-то узнать все.
– Не слушай его, – процедил вдруг Фредрик, и она вздрогнула. – Бери Розу и уходите. С другой стороны вас ждет Робредо и…
Его прервал громкий смех, от которого на землю с шорохом упало несколько ржавых листков.
– Серьезно? Ты и правда думаешь, что она поверит тебе? – Маг было осклабился, но в следующее мгновение его улыбка стала чудовищной. И он холодно процедил: – Но скажи-ка мне, Фредрик Альва, как тебе понравился запах пожарища? Согласись, пылающие в огне алые штандарты Страды смотрелись удивительно хорошо.
– Ты знаешь, зачем я там был.
– Зачем? Но ведь дело не в этом. Главное, почему ты вообще там оказался! М? Не хочешь ей рассказать?
Отец махнул рукой в сторону Эль и прикрыл глаза.
– Не хочешь, – пробормотал он и хохотнул. – Конечно, нет. Я чувствую, как ты боишься. Как неуверен. Как пытаешься найти оправдание тому, что все-таки натворил. Знаешь, храбрый, но глупый Волк, ложь на ложь не даст тебе правды. А потому сделай это. Расскажи ей, почему ты позволил мне убить Рафаэля Страду! И круг замкнется.
– Фредрик… – онемевшими губами прошептала Эль. Она не хотела верить, отказывалась понимать то, что осознала еще в то утро на башне. – Это то, что ты скрыл от меня? То… почему хотел тогда увезти?.. Потому что…
«Потому что ты позволил моему отцу умереть?» Она задохнулась, не в силах договорить, и посмотрела на Розу. А та стояла, спрятав лицо в ладонях, и ее боль была почти осязаема.
– Вот видишь, Эль. Это то, чем все обычно заканчивается, – проговорил отец. – Месть или прощение. Две стороны одного клинка, который тебе придется вонзить в свое тело. Другого пути не существует.
– Фредрик, но зачем? Ведь можно было как-то иначе… – прошептала Эль, и он оглянулся. Синий взгляд Волка охватил ее всю целиком, и она судорожно вздохнула, когда прочитала в нем то, что хотела и так боялась узнать. А после зажмурилась, когда все же услышала:
– Нет. По-другому было нельзя, потому что тогда мне пришлось бы тебя убить. Таковы правила кровной мести. Но я не хочу. Я попросту не могу это сделать.
Эль почувствовала, как защипало глаза под плотно сомкнутыми веками. Ну почему? Почему все должно было случиться именно так? И, словно прочитав ее мысли, в голове появился ответ, он шептал голосом Фредрика, и Эль знала, что сказанное – настоящая правда. Впервые озвученная без утайки его личная истина. Это было то, во что он действительно искренне верил и ради чего сейчас стоял здесь. Перед ней. Готовый драться до последнего вздоха.
– Почему? Потому что я люблю тебя, Эль Страда. И умру за тебя.
И вот тогда она сорвалась. Магия, что копилась в ней все это время, вдруг вспыхнула зеленью на кончиках пальцев, когда, открыв глаза, Эль посмотрела в лицо человека, что был ей отцом. Месть или прощение? Прощение или месть? Она знала, что ее глаза полыхнули таким же изумрудным огнем, который отразился в зрачках Освальда Дигза, едва он понял, какой будет ответ. И потому он успел первым.
Воздух вдруг застонал, стоило его неподвижную плоть вспороть десятку острых листьев-кинжалов, что сорвались с мертвых деревьев и ринулись в сторону Эль. Она видела это, точно время замедлилось. Будто весь мир вдруг остановил стрелки часов, и сквозь его дрожащую от натуги и готовую сорваться реальность Эль смотрела в глаза человека, который сделал свой выбор. Месть или прощение? Итак, Освальд Дигз выбрал месть.
Взвыл в последний раз мертвый воздух, мелькнули в сумраке синие искры, обожгли кожу руны, а Фредрик метнулся к ней в безумном прыжке. Эль ощутила, как стальной хваткой вцепились в нее теплые руки, а потом уши наполнились металлическим звоном. Таким жалобным, горьким. И с нечеловеческим рыком Фредрик все же успел оттолкнуть ее прочь от летящей в лицо металлической смерти. Перед глазами мелькнул яркой зеленой звездой медальон, прежде чем острые лезвия вонзились в железные туши неподвижных деревьев. А потом мир будто скомкало. И Эль показалось, что падение длилось целую вечность, прежде чем тело встретилось с холодной землей, а в груди вдруг стало обжигающе больно. На усеянную зелеными осколками землю бесшумно упал кинжал из пера алериона. Эль в ужасе замерла, боясь сделать вдох, а потом медленно закрыла глаза. Под плотно сомкнутыми веками ее страх рассыпался в изумрудную пыль.
– Ну надо же, какая прыть! – раздался резкий смех отца, и Эль судорожно оглянулась, отчего боль в груди стала лишь ярче, вспыхнув пестрыми пятнами перед глазами.