Изумрудное пламя

– Аминь, – отозвался брат Томас, который тоже высунулся из окошка экипажа, – и Божьей Матери, – добавил он, чтобы хвала еврея дошла до христианского Бога.

Джоанна не удивилась, когда Ричард подъехал к ней. Они молчали, но вместо слов говорили их взгляды, задавая вопросы, на которые они пока не могли ответить.

Около полудня паломники достигли Гертфорда. Здесь они простились с лудильщиком Осгудом, который пожелал им доброго пути и поблагодарил за приятное путешествие. Он свернул в узкую улочку, где был его дом, а паломники поехали в центр города. День был базарный, и они хотели подкупить еды на случай, если им придется ночевать в дороге. Седельные сумки заполнились хлебами и кругами сыра, а еврей купил еще пару кур, недовольно кудахтавших в клетке. Бен Иосиф предназначал их для своих спутников, потому что, как он объяснил, даже «чистое» мясо он не мог есть, если его не разделывал по еврейскому закону специальный мясник.

Днем они поели в таверне и запили вкусное мясо таким же вкусным элем.

– Вы очень добры к старому еврею, – сказала Джоанна, обращаясь к Ричарду, когда они вновь тронулись в путь.

Бен Иосиф отказался зайти в таверну, сославшись на свои раны, хотя на самом деле, как поняла Джоанна, он боялся местных жителей. Когда Джоанна вышла на улицу, то увидела, что Ричард подал еврею воды и подождал, не попросит ли он чего-нибудь еще.

Ричард насмешливо взглянул на нее и поднял бровь.

– Пустяки. Я... я благодарю вас за то, что вы поддержали меня вчера, когда остальные не захотели ехать с ним вместе. Думаю, вы убедили тех, кого не убедил я.

– Я сказала только то, что считала правильным, – возразила она, погружаясь взглядом в темные озера его глаз. От того, что она увидела в них, у нее захватило дух... обожание и еще что-то более простое, отчего у нее быстрее забилось сердце и ей пришлось отвернуться, словно ее ослепило солнце.

– Все же для вас было непросто поддержать меня. Мы, так называемые христиане, с самых первых наших молитв учимся ненавидеть народ, давший нам нашего Господа Иисуса.

– Так почему же вы защищали его? спросила она, решившись еще раз взглянуть на его ястребиный профиль. – Вы же крестоносец и поклялись сражаться со всеми неверными.

– Может быть, виновато то, что я там видел. Крестоносцы поначалу хотели сделать святые места доступными для христианских паломников, а закончилось это резней и грабежами.

Он смотрел на дорогу впереди себя, но Джоанна поняла, что мысленно он в песках под жарким солнцем Востока.

– Мне говорили, что вы были там ранены, когда служили Господу и королю Эдуарду.

– Правда, только не тогда, когда короля чуть не убил шпион султана Бейбарса, а потом он чуть не умер от отравленного кинжала. Нет, мои шрамы я получил, когда мы брали Вифлеем.

В голосе Ричарда послышалась гордость, когда он заговорил о городе, в котором родился Иисус.

Джоанна представила себе загорелую грудь воина, испещренную шрамами. А что, если снять с него рубашку и коснуться его шрамов... Джоанна затрепетала от вспыхнувшего в ней желания.

– Вам холодно, мадемуазель? Может, подать вам...

– Нет, пустяки, – Джоанне показалось, что его взгляд пронизывает ее насквозь. – По вашему загару я поняла, что вы уехали с Востока гораздо позже короля Эдуарда. Уж не прелестная ли сарацинка задержала вас там на несколько месяцев? – спросила Джоанна, словно обвиняя его в измене.

– А вам будет неприятно, если я скажу «да»? Если я позволил темноглазой красавице отвратить мой взор от Англии, короля и моих собственных владений?

– Нет, конечно, – покраснела Джоанна. Просто я любопытна... Что еще делать, когда едешь, если не разговаривать?

– Конечно. Глупо было с моей стороны, мадемуазель. Я забыл, что вы обручены, – улыбнулся он.

Черт бы его побрал! Когда же это он научился так читать ее мысли? Похоже, он догадывается даже о самых непристойных ее фантазиях. Джоанна поджала губы и крепче ухватилась за поводья.

– Не обижайтесь, леди Джоанна. Просто я не очень люблю говорить о том времени, когда король уехал в Англию. Мне пришлось остаться заложником.

Джоанна от удивления открыла рот и тут же закрыла его..

– Вы... Вы были пленником?

– Ну, не совсем так, – горько усмехнулся Ричард. – Жил я в Каире, во дворце султана, и там чего только не было... И вино, и фрукты, и – о, да! – самые прелестные гурии в прозрачных шальварах, – не утерпел он.

Джоанна промолчала.

– А еще там были воины, – продолжал он, – которые стерегли меня днем и ночью. Мне было сказано, что, если я попытаюсь бежать, меня убьют. Султан держал меня при себе до тех пор, пока не получил известие, что король Эдуард достиг берегов Англии. Он боялся, что король поплывет в Сицилию, в крайнем случае в Гасконию, наберет еще крестоносцев и вернется убивать мусульман. Если бы Эдуард решился на это, я закончил бы жизнь в страшных мучениях.

Он замолчал, и Джоанна представила его себе во дворце, похожего на посаженного в клетку леопарда. Да, такой человек, как Ричард, вряд ли хорошо себя чувствовал при дворе султана.