Изумрудные окна

- Да, дорогая, — сказал он, опуская газету, — бюджет финансового комитета.

- Нет, деньги на окна.

Он взглянул на нее и кивнул головой. Но его глаза не были достаточно сосредоточены на ней. Его мысли были за миллионы километров от нее.

- Я уже переубедила более чем пятьдесят членов церкви поддержать мое требование не выделять деньги на витражи. Если пастор попытается отвергнуть наше решение, они все меня поддержат.

Неожиданно Джеральд очнулся.

- Скажи пастору, что он не сможет отремонтировать даже кладовку в церкви Святой Марии без наших пожертвований.

- Это как раз то, что я собиралась им всем сказать, — заметила она. — А когда я звонила, то говорила о более важных нуждах церкви, которые могут возникнуть в будущем. Я хотела доказать им, что наши так называемые художники используют витражи как предлог для того, чтобы побыть вместе.

Джеральд снова принялся за газету.

- Конечно, я и не собиралась звонить тем, кто не согласился бы со мной.

- Хорошая мысль, — сказал он рассеянно. Он отложил газету и посмотрел на часы, — мне пора идти в клуб. У меня там встреча с Джоном Шеффером.

- Сегодня вечером? — спросила она.

- Да, — он не ожидал ее согласия, он никогда его не ожидал.

- Когда ты будешь дома?

- Не могу сказать. Так что не жди меня.

Когда он ушел, она взглянула на золотые часы, охватывающие ее руку, заметив, что день подходит к концу. К этому времени комитет, вероятно, уже уведомил Ника Марселло. Он и Брук Мартин уже, наверное, отчаянно ищут, у кого найти поддержку в церкви. Как они удивятся, увидев, что их ряды так малочисленны?

Она прошла к столу по безупречно обставленной гостиной, которая вполне подходила женщине ее положения, и смахнула пылинку, замеченную между полосками теней, отбрасываемых вертикальными жалюзи на окне.

Было так тихо. Слишком тихо.

Тишина вызывала в ней чувство холода, одиночества, отчужденности, ...и она, скрестив руки, побрела в кабинет к небольшому шкафчику, где она держала свои личные вещи. Больше не было нужды запирать его, как раньше. Дети выросли и разъехались, а Джеральд... Джеральда это никогда не интересовало.

Она вытащила потертый альбом и открыла его. Мягкая улыбка заиграла на ее лице при воспоминании о днях ее славы. Она была главной, никто в этом даже и не сомневался. И она была хорошим примером для всех тех, кто ее уважал.

Может быть, слишком хорошим.

Ее взгляд упал на старый, выцветший снимок парня, с такой улыбкой, будто он собирался напасть на фотографа, как только тот сделает снимок. И он тоже, размышляла она. Он бежал за ней через парк, а когда догнал, ласкал и щекотал ее, пока она не упала от восторга и радости.

Она перевернула страницу, рассматривая себя, молодую, привлекательную и уверенную, с крошечным обручальным кольцом, на которое он год собирал деньги, что­бы купить его.

— Оно же крошечное, — небрежно указал ее отец, — у тебя от него палец позеленеет.

А затем ее мама очень рассердилась и заявила, что она должна поразмыслить над тем, что подумают люди. Было неприлично выйти замуж за сына женщины, которая зарабатывает на жизнь уборкой домов.

День за днем, родители пилили ее, пока она не начала винить его все больше и больше в том, что он не такой, как нужно, что он не тот, кого могли бы уважать в ее кругу, в том, что он не тот человек, за которого родители хотели выдать ее замуж.

В конце концов, она выбрала деньги, а не любовь. Подвернулся Джеральд Хемфилл, который явил собой более достойный выбор из богатой семьи, и предложил ее выйти замуж.

Но не все бы поняли ее выбор, некоторые последовали бы своему влечению или своим распутным сердцам. Некоторые кинулись бы, сломя голову в неправильные отношения. Такие люди, как Брук Мартин, Ник Марселло... или даже ее дочь, Шерон. Люди, которые знали, что их поступки неадекватны, и не волновались об этом.

Она просматривала страницы, находя другие снимки молодого парня в различных откровенных положениях. Ходили слухи, что он женился. Имеет жену, у которой не больше денег, чем у него самого, двух детей и собаку. Она хотела бы знать, счастлив ли он — думает ли он о ней поздней ночью, когда вся его семья спит, и кажется, что жизнь остановилась. Ей было интересно: остались ли у него приятные воспоминания, или он все еще винил ее за тот выбор, который она сделала. Он никогда не понимал ее потребность жить подобающе, и неважно, чем нужно было для этого пожертвовать.

Должна существовать расплата за выбор легкого пути, который сделали Брук и Ник, и даже ее дочь, с ее беременностью, которая так унизила Абби. И если она, Абби Хемфилл, была призвана быть тем, кто осуществит эту расплату, то она с радостью это сделает. Деньги, в конце концов, — это все.

Глава 30

— Мы говорим о том, — сказал пастор Андерсон мягким тоном, стараясь, чтобы новость прозвучала не так резко, — что понимаем личные жертвы, принесенные вами обоими ради витражей, ценим это и намереваемся компенсировать ваше время. Однако...

- Однако мы уволены, правильно? — закончил Ник, облегчая его задачу.