Изумрудные окна

- Мы скажем ему, что самое лучшее, что он может сделать — это жениться на девушке, которая плачет из-за него.

- Жениться? — Брук невольно рассмеялась, — мы никогда не говорили о свадьбе.

- Тогда вы должны поговорить! — сказала миссис Марселло.

Брук рассмеялась снова, но боль в ее сердце заглушила этот смех и она снова разрыдалась... еще сильнее. Она знала, что никто ее не утешит, пока не вернется Ник.

Сонни наконец-то набрался храбрости и задал вопрос, возникший у него, когда он увидел Брук и Рокси на дороге.

- Вы плакали. Почему?

Рокси слегка улыбнулась.

- У меня был плохой день, — сказала она, — я, кажется, потеряла работу.

- Правда? — Сонни не мог сдержать улыбки, — это значит, что я буду видеться с тобой в церкви Святой Марии чаще?

- Я буду там, — произнесла она, — но не думаю, что ты будешь там. Ты ведь знаешь, нам не смогут платить.

Сонни взял ее руку.

- Хорошая компания лучше высокой зарплаты, — сказал он, — я бы сам заплатил, чтобы они позволили мне быть с тобой.

Рокси усмехнулась и прикусила губу.

- Сумасшедший.

Сонни улыбнулся.

- Я потерял голову, с тех пор как тем вечером увидел тебя танцующей.

В сказанном не было ничего обидного, это ведь не означало, что она соблазняла его. Наоборот его мягко сказанные слова вызвали в ней прекрасное чувство.

- Это не был танец, — проговорила она, — это была просто пара движений.

- Это было чудесно, — прошептал Сонни, дотронувшись до ее подбородка, — и если ты не будешь заниматься танцами в свободное время, то я откажусь от рисования на всю свою жизнь. Подумай об этом. Хочешь, чтобы это было на твоей совести?

Рокси снова рассмеялась.

- Конечно же, нет.

- Тогда будешь танцевать снова?

Улыбка на ее лице сменилась спокойным раздумьем, опустив глаза, она машинально разглядывала свою юбку, проводя указательным пальцем по узору.

- Как я могу отвергнуть такое условие?

- Да, — сказал Сонни, — мне, наверное, трудно отказывать. И если уж мне сегодня так везет, я знаю превосходный итальянский ресторанчик, в котором посетителей сегодня не так много. У них столики на улице, играет музыка и... — он самокритично рассмеялся, — и я могу себе его позволить.

Рокси понимающе улыбнулась.

- Ты ведь сказал, — прошептала она, — тебе везет. Как я могу сказать «нет»?

- Конечно не можешь.

Его ухаживание нисколько не испугало Рокси, потому что в его голосе не было ни хитрости, ни угрозы.

«Нам не стоит торопиться», — сказала она себе, — «у нас еще будет достаточно времени».

Глава 43

Не зная, где еще искать Ника, Брук уговорила Сонни поехать с ней к Нику домой она хотела подождать его там. От самой мысли, что когда он придет домой, Брук будет это знать, ей становилось легче.

Рокси и Сонни оставили ее там, и она снова ощутила благоговейный трепет в его доме. Она бродила по студии, рассматривая его работы одну за другой, изучая линии, свет, просто раздумывая над тем, что он пытался сказать. Как и всегда, каждая его работа была наслоением чувств, понятных для нее и захватывающих ее сердце.

Что особенного в его работах?

«Свет, — снова подумала она, — свет, льющийся сверху, в каждой из его картин. Яркий, чистый свет, который прорезает темноту, пустыню и густой лес. Яркий свет, освещающий что-то в ней самой».

Она возвратилась в гостиную и присела на диван. На столике лежала Библия Ника; ее кожаный переплет был потрепан от частого чтения, страницы были изношены и пестрели пометками. Она открыла ее.

Прошло много времени, как Брук в последний раз читала Библию, если не считать того времени, когда она проектировала витражи. Давным-давно, когда ей было восемь или девять лет, она ходила с подружкой несколько раз в местные церкви. Тогда она читала Библию, но затем эта книга показалась ей несовместимой с ее жизнью.

Однако Ник так не думал.

Она вспомнила слова, которыми молилась Богу в церкви в ту ночь. Она спрашивала Его, действительно ли Он есть, и рассказывала Ему, как она нуждается в мире. Однако она не почувствовала, чтобы этот мир был долговечным. Но, возможно, ей необходимо было сделать что-то перед этим?

Она открыла Евангелие от Иоанна, которое им читали учителя, когда она была ребенком. Каким-то образом она вспомнила стих Иоанна 3:16. Но она давно не размышляла над ним, считая, что просвещенные люди не читают Библию, что интеллигентные люди не верят в Бога, ставшего человеком.

Она начала читать первую главу, и во время чтения на нее излился такой же свет, какой был и на картинах Ника.

«В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков; и свет во тьме светит, и тьма не объяла его».

Не поэтому ли свет был таким важным элементом картин Ника? Был ли этот свет в его жизни? Сможет ли она действительно полюбить его и не ошибется ли, говоря, что знает его хорошо?

Она прочитала девятый стих, и у нее перехватило дыхание. «Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир».

Просвещает? Возможно, ей тоже необходимо было стать просвещенной?