Изумрудный атлас. Огненная летопись

Он был юношей, впервые приехавшим в обнесенный стенами город у моря. Город пестрел красновато-коричневыми домами с плоскими крышами, теснившимися вокруг единственной высокой башни. К этой башне юноша и направил свои стопы, ибо его призвал Орден; восторг, гордость и страх, теснившиеся в груди юноши, были восторгом, гордостью и страхом Майкла…

И Майкл почувствовал любовь юноши к своим новым братьям и благоговейный трепет, с которым он воспринял великое доверие, оказанное ему и другим стражам; когда армия Александра напала на город, Майкл испытал всю силу гнева, стыда и печали, с которыми страж и трое его братьев покидали город, бросив на руинах своих убитых и раненых…

Майкл был вместе со стражем – уже не юношей, но взрослым мужчиной, – когда он вместе со своими братьями вез Летопись через южные моря; он разделял железную решимость этого человека, которая вела его через мороз и вьюгу, через снега и льды; вместе с Ксанбертисом он пришел в заснеженную долину эльфов и вместе с ним ликовал, когда при помощи Летописи братья разбудили спящий вулкан и оживили мертвую долину…

Затем года, десятилетия и века замелькали чередой…

И вот настал час, когда Майкл почувствовал, как безумие, подобно хищному сорняку, зарождается и пускает корни в мозгу стража. Не жадность овладела им – а вместе с ним и Майклом, – не алчность, а страх. Страх, что кто-то похитит Летопись. Поначалу этот страх был направлен вовне, на окружающий мир. Но с годами этот неусыпный страх стал искать и нашел врагов рядом. Он – страж и вместе с ним Майкл – увидел в своих братьях желание завладеть Летописью. И понял, что никто, кроме него, не сможет ее защитить. Это был его долг, его ответственность. И вот уже Майкл стоял за спиной своего брата, и в руке его был нож…

Майкл чувствовал, что проваливается в кромешную тьму, он пытался вырваться, спастись, удержаться, но держаться было не за что; он тонул в боли стража, его душило чувство вины Ксанбертиса, и это оказалось выше его сил; страж был прав, он оказался слабаком, и последней мыслью Майкла была мысль о Кейт и Эмме, которых он снова подвел…

– Майкл!

Он открыл глаза. Эмма склонилась над ним с ведром в руках. Грудь и голова Майкла были мокрые. Эмма отшвырнула ведро и крепко прижала брата к себе.

– Ты живой! Ох, я так волновалась!

В первые мгновения Майкл лишь безвольно принимал ее объятия. Но потом ему все-таки удалось собраться с мыслями. Во-первых, он не умер. Во-вторых, он больше не был в озаренном магмой зале под башней. Кто-то вынес его во двор.

– Я… мне нужно сесть.

Эмма помогла ему принять сидячее положение. Майкл чувствовал себя легким и зыбким, казалось, он мог рассыпаться от любой резкой встряски. Он хотел было подумать обо всем, что произошло, но не стал. Он не был готов возвращаться к этому. Не сейчас. А может быть, вообще никогда. Он выжил, и этого достаточно.

Теперь он видел, что сидит в пристройке с деревянной крышей у крепостной стены. Слева была кузница. Майкл чувствовал жар огня. И еще он слышал сквозь шум битвы мерные – дзинь-дзинь-дзинь – удары молота по металлу.

– Как я сюда попал?

– А ты как думаешь? – спросила Эмма. – Он тебя принес.

– Кто?

– Он! – Она отодвинулась, и Майкл увидел стража, стоящего возле наковальни. На страже был тяжелый кожаный фартук и толстые кожаные перчатки. Его косматая бородища была подвязана шнурком. В одной руке он держал клещи, в другой – молот. В щипцах был зажат золотой браслет, пульсирующий алым жаром, а страж снова и снова обрушивал на него свой молоток. При этом он тихонько напевал. В первый момент Майкл так поразился, что только глазами захлопал. Он увидел, как страж поднял щипцами дымящийся браслет и опустил его, громко зашипевший, в ведро с водой.

Майкл с трудом поднялся на ноги.

– Он принес меня сюда? Он?!

– Ну да. Когда я увидела, что он тебя тащит, то сначала подумала, будто он вырвался и убил тебя или покалечил, но – эй, ты чего? В чем дело?

Заметив свою сумку, валяющуюся на полу, Майкл схватил ее и вытряхнул содержимое. Фотоаппарат, ручки и карандаши, дневник, компас, перочинный ножик, наполовину выпотрошенная пачка жвачки, значок короля Робби – все это градом высыпалось на пол, включая Летопись со стилосом, аккуратно закрепленном на своем месте. Майкл опешил. Как же так? Он потерял сознание в зале, после этого страж каким-то образом сумел освободиться. Но вместо того чтобы сбежать, прихватив с собой Летопись, он положил ее в сумку Майкла, а самого Майкла вместе с книгой принес в кузницу. И вот теперь как ни в чем не бывало чинит браслет. Что за бред! Этого не может быть.

Если только…

Майкл поднял Летопись, перевернул.

Возможно ли?

– Выходит, подействовало, – сказала Эмма.

– А?

– Этот страж, когда принес тебя сюда, он уже не был психом. Наоборот, стал как новенький! И очень даже милый. Так что твой план сработал.

– Да, – раздался голос. – Он исцелил меня.