Читаем Известный Алексеев. Т. 6. Избранные стихотворения полностью

Да и в сочинении самого симпатичного римского императора «К самому себе» есть строки, вполне созвучные русскому поэту: «Пока живешь, пока есть возможность, старайся быть хорошим».

И Алексеев говорил себе о том же:

Скользя к небытиюпо склону гладкой жизнипопытайся принять приличную позу…

Его поза была не только безукоризненной, но и естественной.

В «Строфах века» к его поэзии прикреплена бирка: «слегка европеизированная русская ирониада».

Геннадий Алексеев действительно европейский поэт, как Петербург – европейский город.

В его стихах точное слово, ясная лирическая мысль, живая просодия.

Его свободный стих своеобразен и тем, что довольно часто ограничен в своей свободе и превращается почти в белый, и в нем внятно начинает звучать метр. Размер, поддерживая интонацию, звучит естественно, придавая ей своеобразную музыкальность. И столь же естественны перескоки ритма, паузы, перемены мелодики.

Например, в стихотворении «Веспер» проступает шестистопный ямб:

Как встарь,как в древности,как сто веков назад,восходит Веспер на вечернемнебосклоне.Он так красив,но мне не до него —ищу иголку яв огромном стоге сена…А в стихотворении «Упрямые музы» – пятистопный:Я с сеточкой по улице иду,а в сеточкебатон и пачка чаяи полкило молочной колбасы.За мною музы семенят,все девять,в сандалияхи в тонких,разноцветных,струящихся по их теламхитонах.Вот дождичек пошел,медлительный,осенний…

Лишь графическая разбивка, диктующая интонационный ход строфы и строки, связывает их с главенствующей в его книгах поэтикой свободного стиха.

В стихах, как и в его живописи, кстати, никаких следов поисков манеры, метаний, никаких царапин от борьбы со словом, чреватой косноязычием.

Почему? Поздний дебют? Главное – склад, характер.

Ровная свободная интонация живого удивления своим мыслям, домам и улицам, морским пейзажам и людям, которыми населены его стихи.

Его свободный стих прост и изощрен. Речевая природа этого стиха помнит о песенном начале поэзии. Это сказывается, например, в целой системе повторов.

Видимо, отсутствие рифмы, на которой по крайней мере три с половиной столетия держится столбовая традиция русской поэзии, требует компенсаций. Обильной метафорики, романтического парадокса, подчеркнутой поэтичности, упругого синтаксиса.

Метафорические ходы его стихотворений иногда сюрреалистичны. В наши теряющие чувство стиля виртуально-постмодернистские дни они кажутся обычными. В шестидесятых-семидесятых, когда написаны, звучали небывало.

Ржавый танк, выползающий на гобелене из кустов рядом с пастушком и пастушкой.

Озеро, покрывающееся трупами солдат, как ряской.

В стихотворении 73-го года он писал:

этот вечный грохот барабана!если бы не барабан!о если бы не барабан!я бы спал стояесли бы не барабан

Стихи эти отчетливо перекликаются и с пастернаковским «Не спи, не спи, художник», и с гейневским «Бей в барабан и не бойся беды…» В них ощущение неблагополучия и осознание некой внутренней задачи – противостоять дисгармонии несвободы и в свободе искать гармонию.

Несмотря на интимность тона и жеста, отсутствие актерства и наигрыша, лирику Геннадия Алексеева можно было бы назвать театром одного актера. В его книгах монологи, задушевные разговоры с читателем, который понимает его с полуслова, и, на худой конец, с самим собой, сменяются диалогами.

И чем фантастичней сюжет, образ, тем обыденней речь.

Был он чудной какой-то —на голове егоросло дерево,корни торчали из ушей.На ветвях сидели птицыи громко пели.Когда он ходил —дерево раскачивалось,когда он нагибался —птицы взлеталии кружились над ним,когда он выпрямлялся —птицы снова садилисьи принимались петь.Спал он стоя,чтобы не тревожить птиц.Корни не подрезал,чтобы не беспокоить дерево.

В его стихах всегда что-то происходит.

Происходит в Ленинграде-Петербурге.

Бежит по Невскому лошадь, на которую фыркают машины, потом несется кентавр, вступают в действие Александровская колонна, Исаакий, статуи Летнего сада, сфинксы. И прохожие, чаще – женщины, девушки, дети. Это мир, где прозаически подчеркнутые подробности не мешают его воздушности и одухотворенности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

В Ливане на войне
В Ливане на войне

Исай Авербух родился в 1943 г. в Киргизии, где семья была в эвакуации. Вырос в Одессе. Жил также в Караганде, Москве, Риге. По образованию — историк и филолог. Начинал публиковаться в газетах Одессы, Караганды, Алма-Аты в 1960–1962 гг. Далее стал приемлем лишь для Самиздата.В 1971 г. репатриировался в Израиль. Занимался исследованиями по истории российского еврейства в Иерусалимском университете, публиковал свои работы на иврите и по-английски. Пять лет вёл по «Голосу Израиля» передачу на СССР «Недельная глава Торы». В 1979–1980 гг. преподавал еврейскую историю в Италии.Был членом кибуца, учился на агрономических курсах, девять лет работал в сельском хозяйстве (1980–1989): выращивал фруктовые сады в Иудее и Самарии.Летом 1990 г. основал в Одессе первое отделение Сохнута на Украине, преподавал иврит. В качестве экскурсовода за последние десять лет провёз по Израилю около шести тысяч гостей из бывшего СССР.Служил в израильской армии, был участником Войны Йом-Кипур в 1973 г. и Ливанской войны в 1982 г.Стихи И.Авербух продолжал писать все годы, публиковался редко, но его поэма «Прощание с Россией» (1969) вошла в изданную Нью-Йоркским университетом антологию «ЕВРЕЙСКИЕ СЮЖЕТЫ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ» (1973).Живет в Иерусалиме, в Старом городе.Эта книжка И.Авербуха — первая, но как бы внеочередная, неожиданно вызванная «злобой дня». За нею автор намерен осуществить и другие публикации — итоги многолетней работы.Isaiy Averbuch, Beit El str. 2, apt. 4, 97500, Old City, Jerusalem, Israel tel. 02-6283224. Иерусалим, 5760\2000. Бейрут, август — сентябрь, 1982, Иерусалим, 2000

Исай Авербух

Поэзия / Поэзия