Извилистый путь (СИ)

В охране катапульты послышались испуганные крики. Отряд, от которого клубилась пыль, гарцуя на месте, кружась по кругу, начал готовиться к бою.

Шухнула над головами длинная стрела эльфа. Кажется, один человек из расчета катапульты упал с пробитой навылет головой, стоящий за ним ухватился за живот, заливаясь кровью. Даже плотный волосяной халат не помог. А потом засвистели и стрелы остальных воинов.

Кто-то бросил бочку кипящей смолы под катапульту, еще чья-то рука в растекшееся пятно из разбитой бочки уронила горящий факел. Огонь весело полыхнул и побежал по облитым деревянным балкам военной машины, но я этого уже не видел. Мельком заметил, как один солдат, проходя, надвое разрубил заметавшегося степняка. Перед нами уже маячили перепуганные, загорелые и узкоглазые лица сколов. На моей рогатине осталось нанизанными три степных воина, и мне пришлось ее бросить.

Рванув из ножен фалькату, я рубил ней, как ошалелый. Мало времени, слишком мало времени! Нужно всем немедленно убраться, пока не оклемались от неожиданности основные силы врага. Потом нас сметут числом.

Кованую рать сколы боялись, как огня, но когда ее было не так много, и она была рассыпана по полю, ее было легче добивать. Вырезав почти всю охрану катапульты, (убегающим в спину летели стрелы), мы быстро развернули коней, и погнали в город.

За руку я подхватил раненого воина, который, лежа на земле, поднял ее вверх над собой. Насилу втянув его на коня, и перекинув его перед собой, я, нахлестывая коня, устремился в город.

Несколько десятков человек быстро проскакали, подобрали лежащих ратников, дабы предать их погребальному огню, а не оставлять на поругание степнякам. Благо, лежащих оказалось не более десятка.

     Глава VI. Крепость Сарантай. Много крови героев.

   - Заварушка была славной, - сказал эл Солен, стаскивая шлем, когда за последним всадником захлопнулись ворота, и стрелы застучали в литую сталь, украшенную все теми же барельефами, изображавшими тех странных низкорослых людей. Волосы его на лбу слиплись от пота, стекавшего в глаза. Расстегнув ремни и сбросив на землю латную перчатку, он отер лицо рукой.

   - Было жарковато! - подтвердил его старый друг и упал с лошади, захлебываясь кровью. Из горла старика эл Рези торчала стрела, глаза поблекли и смотрели в небо. Ему уже нечем было помочь.

   - Быстро, собрались! - закричал эл Солен, отбрасывая черпак, с которого пил воду, и снова натягивая шлем. - Подай перчатку, парень, выстраиваемся клином! А вы, пешие, на стену! "Кошки" видите?

   И вправду: через стену уже летели крюки, а за стеной выли и визжали степняки, лезущие на стену.

   - И, р-раз, взяли! - крикнул граф, подхватывая новую рогатину, и накалывая очередного врага на острие клина, врывающегося в распахнутые ворота. Сколы, не ожидавшие отпора и рассчитывавшие на то, этого не ожидали, что мы сбежали, чтобы отсидеться за крепостными стенами, отпрянули в стороны. Ворота за нами захлопнулись. Путь назад был отрезан.

   Рогатины собирали щедрый урожай. На иных древках уже было нанизано по три, четыре скола. Наш удар был сокрушителен. Триста с небольших конных воинов в одно мгновение вырезали в полтора- два раза больше народа.

В воздухе слышались предсмертные крики и хрипы, временами - свист кистеней, которыми орудовали старые, поднаторевшие в этом деле воины. Я, проломив пару-тройку черепов, подхватил выпадающий ятаган из руки заваливающегося назад скола, и взмахнул им, отсекая от тела руку врага, которая уже опускала мне на голову кривую саблю.

Воины рубились остервенело, вкладывая в атаку всю ярость и страх, и вскоре сколы повернули назад. Их не преследовали.

Заиграл рожок, и кованая рать повернула назад. По пути подбирали павших товарищей по оружию, добивали раненых противников. Сегодня на северо-западной стороне за городом, слышался шорох и стук кирок и лопат, роющих могилы. На площади перед кладбищем запылал огонь, в котором нашли упокоение сорок два воина, еще двадцать было легко-, и семь тяжелораненых. За нами уже ухаживали женщины, которыми руководила Нейлин и еще одна старушка-врачевательница, жившая неподалеку.

   В свете огня, стоя на возвышении, возле большой вязанки хвороста и наложенных сверху поленьев, на котором на алом покрывале покоилось тело павшего Селина эл Рези - моего северного соседа, Нерден эл Солен провозгласил пламенную речь.

Мы втроем, я и мои придворные, стояли в первом ряду, понурив головы, и внимали отнюдь не пафосным, но жестким и жизненным речам. Он говорил о своей дружбе и о жизни своего друга и товарища по оружию, барона эл Рези. Говорил о том, каким он был при жизни, как он выручал, подставлял плечо в трудную минуту и никогда не забывал друзей. Напомнил людям о смысле жизни, и о том, каким нужно быть, чтобы тебя долго помнили и вспоминали не злым, а добрым словом. О взаимопомощи и о силе сплоченного коллектива. Некоторые женщины всхлипывали или плакали, мужчины были погружены в свои мысли, и иногда украдкой смахивали скупую слезу с ресниц.