Извините, что мне не жаль

Когда Грег провожал клиентов до лифта – без всякой необходимости, потому что лифт был прямо перед ними, – я поспешила в зал, чтобы убрать оставшийся беспорядок: кофейные чашки, молочник, сахарницу (неиспользованную) и тарелки роллов из бекона (нетронутые).

Ксандер пошел за мной. Я заметила, что он сменил свои обычные джинсы и свитер на более модные джинсы, белую рубашку и пиджак, наверное, в честь встречи с клиентами.

Я начала складывать все на поднос, а он принялся помогать.

– Ты не обязан это делать, – сказала я.

– Ничего страшного, – ответил он, взял три чашки в одну руку, так что они зазвенели и от краешка одной откололся кусочек фарфора, потом попытался их удержать, но все упало на пол. По столу побежали тонкие черные струйки эспрессо.

– Да что ж такое, – огрызнулась я, – правда, пожалуйста, не надо. Я справлюсь. Это моя работа, а ты иди и делай свою.

– И ты справишься со своей работой гораздо лучше без моих неуклюжих попыток помочь. Прости, Шарлотта.

– Ничего, – пробормотала я и сразу же почувствовала вину за то, что наорала на него, когда он просто хотел помочь. Я направилась к двери, но он меня опередил и уже возвращался с рулоном бумажных полотенец.

– Шарлотта, – сказал он, протягивая их мне, – все в порядке?

– О чем ты? – Я вытерла разлитый кофе, отошла и попыталась оценить масштаб потерь. Ничего страшного, даже чистящее средство не понадобится.

– Ты выглядишь усталой. И обычно не кричишь на меня, когда я усложняю тебе жизнь.

Я посмотрела на него с грузом вопросов, которые висели на мне, но которые некому было задать. Я пообещала Тэнси, что выведаю кое-что для нее, чтобы она почувствовала себя лучше, но до сих пор даже не знала, с чего начать.

Я знала, что Адам чувствовал себя в интернете как рыба в воде. Он же разработчик приложений все-таки, но этот разработчик приложений со мной не разговаривал. Я предложила Тэнси для начала спросить у него, но она побледнела и сказала: «Ни за что. Это же просто жесть».

Кандидатура Ренцо, тоже подкованного технаря, даже не рассматривалась по понятным причинам.

Павел уже два дня проводил, запершись с приглашенными людьми из киберзащиты. Так что это тоже не вариант, даже если б я не боялась сказать ему что-то кроме «Доброго утра» или «Тебе заказать два ящика “Рэд Булл”, как обычно?»

Остался только Ксандер. Даже если он не знает ответа, я доверяла ему и знала, что могу сказать ему что угодно и это останется между нами. И прямо сейчас возможность снять с себя эту тяжесть и поговорить с кем-то, кто выслушает и попытается понять, даже если не сможет помочь, казалась мне очень приятной.

– Можно я спрошу у тебя кое-что? Хотя не думаю, что ответишь.

– Конечно, – сказал он, – но, наверное, не отвечу.

– Как найти чей-то адрес, когда не знаешь имени, но только внешность? Я спрашиваю для подруги.

Какое-то время Ксандер пристально на меня смотрел, потом сказал: «Уже почти время ланча. Может, выйдем?»

Я вспомнила о своем бесконечном списке несделанных дел и что с Пирсом сейчас – как на пороховой бочке, но потом представила, что пришлось бы говорить с Ксандером прямо здесь, когда вокруг столько людей, которые могут что-то услышать, и один из них – Ренцо. Я вспомнила бледное и испуганное лицо Тэнси и ее слова: «Только не говори ему, Шарлотта. Пожалуйста, пожалуйста, не говори ему».

– Конечно. Пошли. Спасибо.

Десять минут спустя Ксандер уже вел меня на рынок стрит-фуда, куда, по его словам, он часто приходил на ланч. Там мы сели на скамейку под нагревательными лампами, окруженные мигающими рождественскими огоньками, и принялись за лепешки с сыром-гриль и овощами и за горячий шоколад. Я даже не осознавала, насколько проголодалась, пока не съела первый кусочек, и набросилась на ланч с такой охотой, будто несколько дней голодала.

– Как тебе эта ранняя рождественская суета? – спросила я. – Сейчас еще только ноябрь. Тебя это не раздражает?

– По шкале раздражающих вещей от одного до десяти, – сказал Ксандер, – это, наверное, на втором месте, не больше. Подумай о тех, кто подходит к началу очереди в «Прет» и только тогда задумывается, зачем вообще сюда пришел. Как насчет того, что Павел разбивает каждую выпитую бутылку «Рэд Булл», как будто он Чак Норрис какой-нибудь? А Борис Джонсон?

– Ладно, – сказала я, – с тобой не поспоришь. Раннее Рождество хотя бы не пытается в одиночку разрушить страну и оставить тысячи людей без работы.

– Хотя, – сказал он, – все же это на втором месте. Немного, но раздражает. Но расскажи мне о своей подруге.

Я доела ролл с халуми, вытерла жирные пальцы бумажной салфеткой и стала пить горячий шоколад. Я не знала, с чего начать и что сказать, а что – нет. Достаточно, чтобы ему захотелось помочь Тэнси, если он сможет, и при этом не выдать ее секрет.

– Моя подруга волнуется, потому что к ней домой пришли те, кто не должен был знать, кто она и где живет.

– Ясно, – сказал Ксандер, – но они знают, как она выглядит? Они встречались вживую? Или, например, только в соцсетях?