Извините, что мне не жаль

– Что-то вроде того, – ответила я, – не вживую. У нее есть аккаунты в Твиттере и Snapchat, но она там не под своим настоящим именем, и они никак не связаны с другими аккаунтами, записанными на ее имя, понимаешь?

– Может быть так, что она выставила свое фото с главного аккаунта на один из анонимных? – спросил он. – Потому что если так, то с помощью поисковика изображений в «Гугле» можно довольно быстро найти ее настоящий аккаунт.

– Она сказала, что нет, что она очень осторожна. Да и вообще он – они – не знает ее настоящее имя, только адрес.

Ксандер спросил:

– Могло ли на фотографиях быть что-то, что указывало бы на ее местонахождение? Например, селфи рядом со станцией метро, в местном пабе или где-нибудь еще.

Я покачала головой:

– Все фотографии были сделаны у нее дома, в спальне. И в основном это даже не фотографии, хотя они тоже были, а видео.

– Мог ли этот человек увидеть, как она вводит пароль, или что-то типа того, на одном из видео?

– Она говорит, что была очень осторожна. Ну и, наверное, если бы ему это удалось, он бы узнал не только ее адрес, но и имя, электронную почту и все такое, разве нет?

– И он ей ничего не посылал? Например, деньги на ее PayPal, Verse или Venmo?

Я заметила, что Ксандер отказался от местоимения «они». Не было смысла притворяться, что человек, который искал мою подругу, не был мужчиной.

– Да. Много денег. Но это было довольно давно, пару месяцев назад. С того времени они больше не общались, и ей кажется, что все переводы были безопасными.

– Как насчет подарков? Например, через избранное на «Амазоне» или что-нибудь вроде того?

Я печально кивнула, вспомнив посылку, которую случайно открыла несколько месяцев назад. На ней был наш адрес, но без имени, а внутри – красивый набор нижнего белья, который стоил сотни фунтов.

– Это тоже. Но снова все анонимно.

– Не обязательно, – сказал Ксандер, – хотя интересно, что если посылку отправили через третье лицо – то есть не через сам «Амазон», – продавец мог оставить в «Амазоне» свой адрес, когда подтверждал отправление, и это могло как-то высветиться в аккаунте покупателя. Хотя это, конечно, очень маловероятно. В «Амазоне» вообще очень осторожно обращаются с личными данными. А как иначе.

Я отпила еще немного горячего шоколада и замолчала. Мне было немного не по себе.

– Шарлотта, это же точно о твоей подруге, да? Не о тебе?

Я подумала о том, что все так много рассказывают Ксандеру, и мне стало интересно, делиться ли он чем-то взамен. Можно было бы сказать, что я говорю о себе, а не о Тэнси, чтобы убедиться, что если он перескажет это Ренцо, то речь пойдет обо мне, а не о его девушке. Но я не могла этого сделать. Я была полностью уверена, что Ксандер не станет сплетничать обо мне, но не могла рисковать своей работой. У меня много подруг, и это могла быть любая из них.

– Нет, не о себе, о подруге. Честно.

– Она работает вебкам-моделью, да?

Я пыталась оставаться безучастной, но ничто бы не скрыло горячего румянца, появившегося у меня на лице.

– Да. Как ты узнал?

– Ты сама сказала, – ответил он, – ничто другое бы не подошло под твое описание. Видео, Snapchat и Твиттер, все из домашней спальни, какой-то мужчина посылает ей деньги и подарки, а потом начинает преследовать, когда она перестает давать ему желаемое.

Беспомощно я ответила:

– Я даже не знала, что такое есть. Точнее, знала, конечно, но не думала, что кто-то из моих подруг будет с этим связан.

– Когда я работал в Колумбии, дочь одной из моих коллег была в этом замешана, – сказал Ксандер, – она была уборщицей в нашем офисе, получала копейки, еле сводила концы с концами. И у нее было шесть дочерей, старшая сказала ей, что нашла работу в колл-центре, чтобы помочь младшим закончить школу. Вот только работала она так же, в вебкам. Там это огромный бизнес. Когда Мария узнала, чем на самом деле занималась Валерия, она обезумела и выгнала ее из дома. После этого уже одним вебкамом не ограничилось. И через полгода ее убил клиент. Мария была просто подавлена горем.

– Это просто ужасно. Бедная Валерия.

Бедная Валерия и бедная Тэнси. Она не перешла границу настоящего порно и уж точно не дошла до проституции – она напоминала мне об этом снова и снова, в перерывах между тем, как брала с меня обещания не говорить ничего Ренцо. Я вспомнила тихую музыку, доносившуюся из ее комнаты, и как я думала, что она говорит с мамой и сестрой, и чем она занималась на самом деле, одна, а с экрана за ней наблюдали всякие незнакомцы.

– Но зачем ты это делала, Тэнси? – спросила я. – Тебе нравилось?