Извините, что мне не жаль

– Адам… Он не твой. Его зовут Снежок, и он принадлежит паре из соседнего дома. Они уже с ума сошли от тревоги за него. Листовки расклеивали и все такое.

Адам оказался упрямым:

– Он мой. Он живет со мной. Если бы он хотел жить у соседей, то давно бы уже ушел, правильно?

– Я не могу похвастаться глубокими знаниями кошачьей психологии, – сказала я, – но, наверное, тунец сыграл в этом какую-то роль. Да, и кстати, он иногда уходит. Люк говорил, что он вернулся на какое-то время, а потом опять исчез.

– Они не ухаживают за ним как следует. Иначе бы он уже ушел. Ему здесь нравится. Мы дружим.

С грустью я подумала, интересно, сколько у Адама вообще друзей.

– Нельзя вот так красть чужих котов, – сказала я настолько рационально, насколько могла, – это неправильно. Да и к тому же нам не разрешено держать домашних животных. Это прописано в договоре.

Адам посмотрел на меня исподтишка – видимо, он уже давно об этом знал.

– Но никто не знает, что он здесь. Даже ты не знала.

Я вспомнила, сколько раз видела на полу у Адама пустые миски и слышала из его комнаты шорох по ночам, думая, что это мыши, а еще все эти банки тунца в кухонном шкафу. Если бы я хоть на минуту включила мозг, то сразу бы догадалась. Но не включила.

– Мы должны его вернуть, – сказала я, – если агенты по недвижимости проведут инспекцию и увидят его здесь, то нас выгонят. Не говоря уже о том, что это не твой кот.

– Но он хочет им быть, – настаивал Адам. Он почесал Снежка за ухом. Кот открыл свои двухцветные глаза, широко зевнул и заурчал, упершись головой в руку Адама и впиваясь когтями в его колени. Я чувствовала себя ужасно, как будто отнимаю ребенка у родителей. Только, напомнила я себе, у этого ребенка уже есть двое любящих родителей, а сейчас он, скорее всего, просто переживает что-то наподобие кошачьей версии Стокгольмского синдрома.

Я сказала:

– Адам, господи боже мой. Не будь таким занудой. У меня ужасное похмелье; я узнала, что у того, кого я считала своим парнем, есть жена; к тому же у меня больше нет работы. Не делай мою жизнь еще хуже, заставляя меня переживать насчет кота.

Казалось, Адам был в шоке. Он встал, Снежок спрыгнул с его колен и посмотрел на него с укором.

– Ты потеряла работу? Как?

– Не знаю. Но меня отстранили от работы. В понедельник я получу письмо от юристов, и в итоге меня уволят. Я и так уже проблемами сыта по горло.

Сыта. От одного слова я вспомнила, что жутко проголодалась. Как только я со всем этим разберусь, то сразу пойду в «Дэйли Грайнд» и закажу самый огромный завтрак, который у них есть.

– Мне так жаль, Шарлотта, – сказал Адам, – это ужасно. Я…

– Да, ну что поделаешь, – прервала его я, – ладно. Позволь мне вернуть Снежка его хозяевам, а потом можно пойти куда-нибудь позавтракать.

– Ну ладно.

Он взял Снежка на руки, прижал к себе, и кот снова заурчал. Адам уткнулся в его белую шерстку, и я была почти уверена, что он либо плачет, либо вот-вот заплачет.

– Думаю, он все равно сможет приходить сюда днем и сидеть с тобой, пока Ханна и Люк работают, – сказала я, – думаю, он будет рад такой компании. И ты тоже.

– Правда? Думаешь, они не будут против?

– Сомневаюсь. Особенно если я не скажу им, что ты по сути незаконно продержал его здесь. Можно просто сказать, что мы нашли его в сарае или что-нибудь в этом духе.

– Правда? Спасибо, Шарлотта.

– Пожалуйста, – и после я добавила: – Но никакого тунца. И выгоняй его каждый день в шесть часов вечера. Договорились?

Адам ответил:

– Хорошо. Если ты просишь.

– Адам! Это не твой кот. Правда. Перестань давать ему тунца и не оставляй его у себя в комнате на ночь, а то я скажу Ханне, что ты пытаешься его украсть, и тогда они, скорее всего, запрут его дома. Или переедут куда-нибудь, где не будет котопохитителей по соседству.

– Думаешь, они так сделают?

Конечно же, я так не думала, но решила продолжить врать в том же духе, несмотря на то, что чувствовала себя виноватой.

– Могут. И тогда ты его никогда больше не увидишь.

– Ладно, – сказал Адам, – забирай его.

Он передал мне Снежка. О котах мне известно совсем немного, но этот казался мне просто необычайно послушным. Он уютно устроился у меня на руках, перевернулся и снова заурчал. Я вздохнула: «Ооо! Он такой милашка».

– Ну что, пойдем, Снежок, – сказала я, – пойдем домой, к твоим маме и папе.

Ханна открыла дверь в халате и пушистых тапочках. На голове беспорядок, и немного раздраженное выражение лица, какое обычно бывает у людей, которых вытаскивают из постели воскресным утром, когда они хотят хорошенько выспаться. Но как только она увидела кота, раздражение сменилось удивлением и восторгом.

– О господи, – воскликнула она, – ты его нашла! Где?

Я открыла рот, собираясь рассказать заготовленную историю, но сразу поняла, что не смогу – и не только потому, что врать нехорошо, а потому, что Снежок выглядел таким сытым и ухоженным, что никто бы не поверил, что он провел несколько недель на улице.