Извините, я опоздала. На самом деле я не хотела приходить. История интроверта, который рискнул выйти наружу

– В наших экспериментах участвуют как интроверты, так и экстраверты. Мы устанавливаем личность в наших экспериментах – и дело не в том, что экстраверты более счастливы, разговаривая с незнакомцами, чем интроверты.

Это поражает меня. И дает немного надежды на остаток года.

Я рассказываю о своей проблеме: кажется, я не могу расширить рамки светской беседы. Я не могу наладить контакт: все заканчивается на обсуждении погоды, рода деятельности или имени собаки. Или того, какая сейчас королева правит.

– Только погода? – Похоже, Ник разочарован. – Вы можете придумать варианты лучше? – спрашивает он.

Конечно, я могла бы. Если бы была кем-то другим. Но в этом я безнадежна – я не знаю, как сделать лучше.

– Вам нужно больше раскрывать себя. Рассказывайте о себе. Задавайте личные вопросы.

Пока Ник наставляет меня на важные темы для разговора – что вам нравится в вашей работе, расскажите о своей семье, какое самое интересное место, где вы были в этом году, – я осознаю: я – взрослая женщина, слушающая урок о том, как вести разговор.

Я также понимаю, что не знала, как вести беседу с новыми людьми.

Если вдуматься, никто нас этому не учит. Ладно, технически жизнь делает именно это, но я встречала так много людей, которые тоже довольно плохи в этом: они не задают вопросов, не налаживают связь, не слушают, они перебивают или ничего не предлагают от себя.

Разговор – это то, что связывает нас с другими людьми больше всего, и мы должны учиться этому через взаимодействия в реальном мире. Я бы лучше провела это время за чтением книги.

Вот это «рассказать что-то личное» заставило меня почувствовать боль от укола старого страха быть отвергнутой.

Затем Ник напоминает мне, что социальная жизнь построена на взаимности.

– Несколько лет назад я проезжал через отдаленную часть Эфиопии и все время встречал матерей и детей возле их жилья. Все они смотрели на меня, словно на мертвеца: с абсолютно пустыми выражениями лиц. Это было самое неприятное чувство, которое я когда-либо испытывал в жизни. Но потом мне пришло в голову, что я смотрел на них точно так же, как они смотрят на меня. Поэтому я начал улыбаться и махать рукой, когда проходил мимо, – и я будто щелкнул по выключателю. Как только я начал улыбаться и выглядеть дружелюбно, они начали махать из своих окон, улыбаться мне и выбегать из своих домов, чтобы дать мне пять. Это правда мира, Джессика, – говорит он, называя меня полным именем, чтобы дать мне знать, что грядет что-то важное. – Никто не машет первым, но все машут в ответ.

Он отключается.

Позже на той неделе, прогуливаясь по своему району, я вижу мужчину, который рисует на улице. Я помню, что мне нужно первой помахать рукой. Я говорю себе, что у него добрые глаза, чтобы настроиться перед встречей. Как только я здороваюсь, он откладывает кисточку, и мы болтаем о районе (да, я уже начинаю болтать). Затем он удивляет меня. Он приглашает меня на частную художественную выставку в чей-то дом на следующей неделе. И вот так через несколько дней я оказываюсь в огромном доме: три этажа, высокие потолки, картины Пикассо на стенах. Одна кухня – как вся моя квартира. Я даю себе клятву: я обойдусь без пустых разговоров. Сегодня вечером я буду учиться у этих людей. Сегодня вечером я раскрою себя.

Я, взрослая женщина, слушаю урок по беседам с незнакомцами – какие вопросы задавать и что предлагать от себя. И понимаю, что вообще-то никто нас этому не учит.

Я целеустремленно прохожу по коридорам и вижу одинокого, стильного, но слегка устрашающего вида мужчину лет 60. Я боюсь с ним заговорить, поэтому решаю пройти мимо, а он тем временем приближается. Наконец я нахожу в себе силы. Я выскакиваю на него из-за угла, будто в ужастике.

– Привет, я Джесс, – говорю я. – А где вы живете?

Услышав себя, я осознаю, что это в то же время и довольно простой вопрос, и – в зависимости от того, как вы его поймете, – довольно пугающий.

Оказывается, Малкольм живет на красивой тихой площади, мимо которой я обычно прохожу.

Расскажите что-нибудь о себе, слышу я голос Ника в своей голове. Спросите его о том, что действительно хотите знать.

– Я заглядываю в окна этих домов почти каждый день, – говорю я. – С огромными кухнями, выходом во внутренний дворик и изумительными садами. Иногда я представляю, что живу там. Я всегда хотела знать, действительно ли это лучшее место для жизни?

– Так и есть, – говорит он.

И уходит.

Никто не говорил, что будет легко.

Я ищу свою следующую жертву и встречаю 50-летнего Дэйва, который переосмыслил себя и стал комиком. Он начинает разговор первым, пока мы стоим перед абстрактной картиной, где изображен кто-то, похожий на больного моржа. Мы обмениваемся советами по борьбе с творческим кризисом, который, как он говорит, лечится красным вином и музыкой Рода Стюарта. Пока все идет хорошо.

Я продолжаю контактировать (да, я уже начинаю контактировать) и к концу вечера заканчиваю разговор с художником с улицы, Роджером, который и пригласил меня. Он переводит тему на свои картины.