Извращённое чувство

— Поскольку эти данные ясно указывают на то, что экономика США приближается к спаду, я полагаю, нам следует рассмотреть альтернативные способы выхода на рынок, пока не начался подъём. Продемонстрируйте, как вы планируете это осуществить.

Затем я покидаю собрание, не дожидаясь их невнятных ответов, и поднимаюсь на этаж выше, где находится кабинет Али.

Интерьер здесь не уступает моему этажу: пол из белого мрамора сверкает завитками серебристого цвета, а кремовые стулья и серые диваны стоят вдоль приемной с дубовыми столами. Я прохожу мимо пустого стола помощницы и направляюсь к кабинету Али, но что-то останавливает меня на полпути. Я прижимаюсь ухом к деревянной двери и слышу приглушённый голос Али.

— Как долго? — спрашивает он напряжённым и слабым голосом. Более слабым, чем когда-либо. Тишина. — Два месяца? — продолжает он. — И это всё?

Моё сердце начинает бешено колотиться, а дыхание становится прерывистым.

Он ближе к смерти, чем я думал. Волна грусти пронзает меня, словно пробивая бетонную стену, которую я возвёл вокруг своих чувств, заставляя меня дрожать.

Моё отношение к болезни Али неоднозначно.

Вначале моей целью было научиться у него всему, чему я мог, а затем оказать ему честь продолжать жить с помощью рисунков на моем теле, убив его, чтобы я мог без особых усилий занять его место.

Может быть, он погиб бы в результате несчастного случая, а может быть, задохнулся бы во сне.

Но время шло, и случилось кое-что, чего я не учел.

Я начал смотреть на него снизу вверх как на нечто большее, чем на того, кем я хотел стать.

Он был первым мужчиной в моей жизни, который относился ко мне с уважением и заботой. Он был единственным, кто верил в меня и помогал мне достичь успеха, несмотря на трудности, связанные с моим прошлым. У меня было множество возможностей навредить ему, но каждый раз я упускал их, потому что часть меня отчаянно нуждалась в его внимании и одобрении. Я чувствовал к нему нечто похожее на отцовскую любовь, которую никогда не испытывал ни к кому другому.

Когда он признался мне, что его рак неизлечим, и он не собирается проходить еще один курс лечения, я почувствовал облегчение. Бремя необходимости наблюдать, как жизнь покидает его глаза под моими руками, тяжелым грузом лежало на моей душе, и таким образом, это могло произойти естественным образом.

Я воспринял это как знак свыше, что мне суждено стать великим. Самым могущественным. Вселенная убирает с моего пути Али, чтобы я мог достичь своих целей и управлять «Sultans».

И всё же тот маленький мальчик внутри меня, который так нуждается в любви, страдает ещё сильнее, когда я думаю о том, какой будет жизнь, когда его не станет.

Али вздыхает и прощается с человеком, который, как я предполагаю, является его врачом. Я отхожу от двери, охваченный противоречивыми чувствами.

Мне было известно, что ему осталось не так много времени, но не думал, что он был так близок к концу.

У меня перехватывает дыхание.

Два месяца. У меня недостаточно времени для осуществления моих планов.

Я разворачиваюсь и направляюсь обратно к лифту, мышцы моих ног горят от долгих, торопливых шагов. Нажимаю на кнопку своего этажа, опираюсь рукой на стену, двери закрываются, и лифт начинает опускаться.

Из динамиков льётся тихая джазовая мелодия, которая ощущается как прикосновение острых лезвий к моим барабанным перепонкам. Я пытаюсь взять под контроль свои эмоции. Мне не нравится, что они, кажется, продолжают прорастать нежелательными ростками. Они приводят к необдуманным решениям и глупым ошибкам, а у меня нет времени ни на то, ни на другое.

Раздаётся сигнал, и двери на моём этаже открываются. Сиара как раз садится за свой стол. Она выпрямляется, увидев, как я быстро пересекаю этаж.

— Добрый день, мистер Фарачи.

Я едва смотрю на неё и еле заметно киваю, прежде чем направиться к своей двери.

— Позови Иэна в мой кабинет, — говорю я ей. — Сейчас же.

Я вхожу в комнату, снимаю пиджак и бросаю его на первое попавшееся кресло кремового цвета. Затем направляюсь к своему рабочему столу, откуда открывается прекрасный вид на город. Проводя рукой по волосам, я дергаю за корни, пока они не начинают щипать, расхаживая взад-вперед.

— О боже, ты ходишь взад-вперед, — голос Иэна прерывает мои мысли, когда он заходит в комнату и закрывает за собой дверь. — Что случилось?

Я поворачиваюсь к нему, замечая, что его костюм слегка помят, как будто он надел его слишком поспешно.

— Старик умирает.

Иэн вздыхает, опускаясь в кресло с высокой спинкой перед моим столом и закидывая одну ногу на другую.

— На мой взгляд, недостаточно быстро. Так вот почему ты был так рассеян на совещании?

Его слова вызывают у меня раздражение и гнев. Я пытаюсь скрыть свои чувства, не желая, чтобы Иэн узнал о моих запутанных эмоциях по отношению к Али.