Извращённые игры (ЛП)

— Это не охранная сигнализация, но я могу приберечь это на Рождество, — сказал он с однобокой улыбкой.

Я ухмыльнулась, испытывая головокружение от сочетания его подарка и его шутки. Ничто мне не нравилось больше, чем видеть, как обычно серьезный Риз шутит.

— Ловлю тебя на слове.

— Спокойной ночи, принцесса.

— Спокойной ночи, мистер Ларсен.

Той ночью я лежала в постели и смотрела на рисунок Риза в лунном свете, проникающем сквозь шторы. Я хотела бы снова стать той девочкой. Еще не наследной принцессой, наслаждающаяся солнцем в отдаленном городе, где меня никто не мог найти. Но я не была ею.

Возможно, я любила рисунок Риза не только потому, что он был художником, но и потому, что он увековечивал ту версию меня, которой я больше никогда не смогу стать.

Я аккуратно свернула рисунок и спрятала его в безопасный угол прикроватного ящика.

Принцесса на полставки.

Чтобы быть монархом Эльдорры, требуется нечто большее, чем красивое лицо.

Позвольте мне внести ясность, господин председатель. Я не намерена отрекаться от престола, уходить в сторону или передавать свои обязанности кому-либо другому.

До сих пор я была пассивным участником собственной жизни, позволяя другим принимать решения, прессе грубо обходить меня, а таким, как Эрхалл, снисходительно относиться ко мне.

Больше нет. Пришло время взять дело в свои руки.

Игра в эльдорранскую политику была полем битвы, а это была война.

Глава 25

Риз

Кто-то однажды сказал, что ад — это другие люди.

Они были правы.

Точнее, ад — это наблюдение за тем, как другие люди кружатся на катке, пьют горячий шоколад и строят друг другу глазки, как будто они находятся в середине чертова фильма Hallmark.

Это был даже не рождественский сезон, черт возьми. Это было хуже.

Это был День Святого Валентина.

У меня свело челюсть, когда раздался смех Бриджит, к которому присоединился более глубокий смех Стеффана, и желание убить кого-то — кого-то мужского пола со светлыми волосами и именем, начинающимся на С — усилилось.

Что же было таким чертовски смешным?

Я не мог представить, чтобы что-то было настолько смешным, и уж тем более то, что сказал Святой Стеффан.

Бриджит и Стеффан не должны сейчас встречаться. Прошло всего четыре дня после бала в честь ее дня рождения. Кто, черт возьми, ходит на свидание с человеком, с которым познакомился четыре дня назад? Должны быть проверки. Волокита. Двадцать четыре часа наблюдения, чтобы убедиться, что Стеффан не был тайным убийцей-психопатом или прелюбодеем.

По моему мнению, принцессы не должны ходить на свидания, пока не будет прочесан хотя бы годовой запас данных. Пять лет, на всякий случай.

К сожалению, мое мнение ни черта не значило для королевской семьи, поэтому я оказался на самом большом катке в Атенберге, наблюдая, как Бриджит улыбается Стеффану, словно он вылечил мировой голод.

Он сказал что-то, что заставило ее снова рассмеяться, и его ухмылка расширилась. Он убрал прядь волос с ее лица, и моя рука дернулась к пистолету. Возможно, я бы достал его, если бы репортеры не собрались на катке, делая снимки Бриджит и Стеффана, записывая на свои камеры и ведя прямую трансляцию в Твиттере, как будто это было олимпийское событие

— Они такая милая пара, — ворковала сидящая рядом со мной репортерша, кудрявая брюнетка в ярко-розовом костюме, от которого у меня болели глаза. — Вы так не думаете?

— Нет.

Она моргнула, явно удивленная моим резким ответом.

— Почему? Вы что-то имеете против его светлости?

Я практически видел, как она пускает слюну от перспективы получить сочную историю.

— Я — персонал, — сказал я. — У меня нет мнения о личной жизни моего работодателя.

— У каждого есть свое мнение. — Репортерша улыбнулась, напомнив мне акулу, кружащую в воде. — Я Джейс. — Она протянула руку. Я не взял ее, но это ее не остановило. — Если у вас есть мнение… или что-нибудь еще… — В ее голос вкралась нотка навязчивости. — Позвоните мне.

Она достала из сумочки визитную карточку и сунула мне ее в руку. Я чуть не выпустил ее на пол, но я не был таким уж придурком, поэтому просто положил ее в карман, не глядя на нее.

Оператор Джейс что-то сказал ей по-немецки, и она отвернулась, чтобы ответить ему.

Хорошо. Я не выносил любопытных людей и светских бесед. Кроме того, я был занят — занят тем, что пытался не убить Стеффана.

Я проверил его биографию перед сегодняшним свиданием, и на бумаге он был чертовски идеален. Сын герцога Гольштейна, одного из самых влиятельных людей в Эльдорре, он был искусным конником, свободно говорил на шести языках и окончил Гарвард и Оксфорд, где изучал политологию и экономику. Он занимался благотворительностью, а его последние отношения с эльдоррской наследницей закончились полюбовно через два года. Судя по тому, как я общался с ним до сих пор, он казался дружелюбным и искренним.

Я ненавидел его.

Не потому, что он вырос в привилегированной жизни, а потому, что он мог свободно прикасаться к Бриджит на людях. Он мог катать ее на коньках, смешить ее, убирать ее волосы с глаз, и никто и глазом не моргнул.