Изыди (СИ)

Он сильно взволновался. Интересно, по поводу чего именно? Об очередном знакомстве он информировал именно так, повторяя всё слово в слово. Понятно, что после первого сообщения информация переставала быть новостью, но столь узкий диапазон выбранных параметров не был поводом, чтобы не поздравлять его. И я поздравлял. Всегда. Это была молчаливая игра: Борис знакомился и сообщал мне - я, делая вид, что завидую его выбранному счастью, выслушивал. Я качал головой, мол, да-да, знакомство вполне пристойное, и размер подходящий, что означало благословение с моей стороны. Получив его, Борька спешил узаконить отношения, но окончательное решение принимал после совета знакомой гадалки. Мистическое и реалистическое переплетались в нём, как ивовые прутья в самодельном лукошке. Зачем ему было нужно моё мнение, если последнее слово оставалось за гадалкой, я не понимал. Но, поскольку оказался востребован в роли ребе, и мне она нравилась, то и не отказывался. За это приходилось расплачиваться, потому что года через два или три Борис разводился, и его просьба помочь с разводом очень походила на упрёки в невнимательности, как будто это я пропустил изъяны в его очередной партнёрше. А почему все шишки доставались мне? Почему не гадалке? И я ещё раз уяснил старую истину: бесплатные советы всегда наказуемы. Я продолжал играть в предложенную игру, но иногда она оборачивалась ловушкой. По крайней мере, в первый раз это была именно ловушка. Я попался в неё неподготовленным, даже не выпотрошенным, со всеми своими внутренностями.

- У неё квартира в центре, завтра приглашает к себе. Я сказал, что без тебя не пойду. У неё и подруга есть, - сообщил Борька.

- А какой размер у подруги?

- Ну, старик, не знаю. На месте разберешься.

От разнообразия не отказалась ещё ни одна мужская особь.

Я тогда как раз расстался с Катей. Расставание было предопределено: Катя сразу решила закрепить установившийся контакт, в первую же ночь, и эта ночь оказалась для неё роковой.

- Теперь ты мой? Да, мой. От макушки до пяток. - Для неё всё было уже ясно и не подлежало обсуждению. Но я попытался:

- А давай спросим меня?

Меня спрашивать она не стала. Зачем? Ведь она уже всё решила. Решение оказалось неверным, потому что второго раза после первого не было. Ну, не мягкая она оказалась, не мягкая! Катя гипнотизировала меня долго - дольше, чем требуется кобре, которой, в отличие от Кати, для обездвижения жертвы хватило бы одного броска. "Несчастная", - подумал я. Применив змеиный арсенал, Катя расстреливала меня взглядами, а я терпел их, потому что у меня никак не получалось сказать ей "прощай". Попробуй сказать, когда тебя так преследуют! Но после двухмесячных бесплодных попыток уговорить меня на повторный секс она бросила в мой адрес женское уничижительное: "Трус!" В таких случаях я всегда соглашаюсь. Отсутствие женщин вымещал на тренировках: с усиленной яростью молотил по снарядам и по носам своих спаррингов, а те жаловались тренеру на мою непонятную злость. Тренер сдерживал меня, как мог, он говорил, чтобы свою злость я поберег для соревнований. Если Борис знакомился с лёгкостью, то я таковой не обладал и довольствовался тем, что доставалось от щедрот удачливого друга-плейбоя.

Напросившись в гости, Борис уговорил хозяйку квартиры пригласить и меня. А в порядке солидарности попросил привести подругу. В назначенный день и час мы подошли к девятиэтажке, где и жила новая знакомая Бориса. Здесь должны были материализоваться его любовь и моя спортивная злость, накопленная для получения мастера спорта.

Подружка Бориса оказалась и вправду ничего. Та же, которой должен был довольствоваться я, - "мы столько не выпьем". Но спать с ней всё равно пришлось. За столом Борька представил меня как лучшего в городе ловеласа, чем отрезал пути к отступлению. Пришлось подтверждать.

Весь вечер я выворачивался из кожи вон ― не ронять же марку! Вспомнилось всё: анекдоты с бородой и без, прикольные и тупые, солдатские пошлые и интеллигентные с намёком, истории, байки, остроты. На меня что-то нашло. Это было нервное. От мысли, чем придётся заниматься ночью, мне стало дико весело, до икоты. Два раза по спине меня похлопала подружка Бориса. Она испугалась, что в её квартире могут найти мой труп. Кажется, она всё поняла. "Моя" принесла мне кружку воды. Но только после того, как Борис стукнул меня кулаком по спине, меня отпустило. А тут и ночь подоспела. Комнат в квартире было две: по одной на каждую пару. В свою комнату мы зашли молча, не включая свет. Той ночью до меня дошёл истинный смысл поговорки "Ночью все кошки серы". Наощупь моя подружка оказалась вполне употребима. Надо было действовать. Навалившись на предложенное мне тело, которое отозвалось тотчас, осторожно начал и тут же провалился во что-то мокрое. Ночью идёт всё, что шевелится, - молодость! Какие там предрассудки и переборчивость! Утром получил благодарность. Жанна - кажется, так её звали - уже не спала и ждала, когда я проснусь.