Изыди (СИ)

Я в офисе и снова пишу. На улице весна, и у меня новый всплеск писательского зуда. Отклики на эссе не дают покоя, они как катализатор этого зуда. Дома не пишется, в моей квартире нет Пегасика. Пегасик ― маленькая статуэтка в виде коня с крыльями, который стоит у меня на столе. Мордой он повернут к входу и подмигивает клиентам, подвешивая "орденов": мол, не бойтесь, вы под защитой самого отзывчивого, немного ленивого, иногда умного, иногда нет, но в целом компетентного адвоката. Пегасик мне нравится, у него внимательный взгляд, которым он таращится на хозяина. Когда случаются затруднения со стилем, я поворачиваю Пегасика к себе лицом - его взгляд становится насмешливым, и нужные слова всплывают сами собой. Результат не заставляет себя ждать: мои жалобы и ходатайства становятся похожими на законопроекты об очередной судебной реформе. Я так увлечён, что звонок на сотовый с неизвестного номера раздражает, он сбивает с нужной мысли, сюжет обрывается на самой интересной. Потом долго буду вспоминать, какая мысль должна быть следующей. Кому я понадобился? Сегодня воскресенье.

― Слушаю, ― отвечаю на звонок.

― Мне нужен адвокат. Моего мужа задержали за взятку, ― раздаётся в трубке женский голос. ― Вы можете приехать? Но это по уголовному делу.

Ясно! Именно такими делами мы и занимаемся.

― Вы в каком отделении полиции? ― интересуюсь. ― Уже еду.

Звонок позвал в дорогу. Процесс "сбора" взяток, аки у пчёл мёда, не прекращается и в выходные, и я с сожалением бросаю начатое эссе.

... Как там Боря в своей Могоше? Часто ли по ночам включает свет? Тот ещё придурок! Что он забыл в этом медвежьем углу? Кстати, о придурках: что-то давненько они не приходили. Оно, конечно, и, слава Богу, но жизнь без них немного скучна. Я не согласен с Витькой Ромашко насчёт адвокатов: писатели ― вот кто настоящие слуги дьявола! Но, как говорится, стоит только подумать...

Женщина вошла нерешительно, из двери показалась только её голова. Осмотрела глазами кабинет и молча уставилась на меня. Немного помолчав, робко спросила:

― К вам можно?

― Входите, не стойте в дверях.

― Здравствуйте, ― вошла она уже вся целиком, уже уверенно. Медленно проследовала ко мне и встала возле стола.

― Я дочь репрессированных родителей, мне шестьдесят семь. Родителей арестовали, а меня отправили в детдом. Мы жили в квартире, её отняли у нас. ― И женщина назвала дом сталинской постройки в исторической части города, известный в городе как генеральский. Знакомая директриса-риелторша говорила, что там двухуровневые квартиры и четырёхметровые потолки.

― Когда я выросла, ― продолжила она, ― то стала собирать справки. Меня поставили на очередь. Родителей реабилитировали.

Я не знал, как ей можно помочь ― она подсказала сама:

― Я уже была у семи адвокатов ― никто не помогает.

― А у кого конкретно? ― спросил я, решив позвонить кому-то из них. Дело было с судебной перспективой. Закон обязывает обеспечивать жильём детей незаконно репрессированных лиц, впоследствии реабилитированных. Спрашиваю, к кому обращалась, набираю в лёгкие воздуха и набираю нужный номер:

― Слушай, к тебе такая-то приходила?

― А, реабилитированная? Да её уже все адвокаты знают. Она по кругу ходит. Она жила когда-то в генеральском доме, я видел документы. Больная она, понимаешь? Она лично показывала мне справку, а там диагноз конкретный: паранойя. Я узнавал, её поставили на очередь несколько лет назад. Короче, у неё на руках бумага с ответом, что в этом году квартиру ей предоставят. Но она конкретно в свой дом хочет, в генеральский. Понимаешь?

Понимаю, что опять купился, и генеральский дом тому причиной. Я бы тоже хотел жить в таком, может, в нём моя мечта бы, наконец, успокоилась и тихо пускала от счастья пузыри в подушку. Я только не хочу ходить по инстанциям со справкой на руках с диагнозом "Паранойя"...

― Я непризнанная потерпевшая. Мне нужен грамотный и честный адвокат, ― женщина с густо накрашенными почти чёрной помадой губами произнесла это с вызовом, как будто потерпевшей не признаю её я.

Та-а-а-к. Что-то новенькое. Даже самому стало интересно, по каким именно признакам догадался, что это вариант "реабилитированной".

― Слушаю, ― начал я, как всегда, с дежурной фразы, ― какое дело у вас?