Изыди (СИ)

Я всегда вспоминаю розовощёкого следователя из военной прокуратуры, прекратившего дело об изнасиловании за недоказанностью. Теперь было понятно, что побудило меня выйти из строя и назваться насильником: желание почувствовать себя другим. Захотелось нового качества, нового меня, как будто я уже не устраивал сам себя. Может, мои надпочечники функционировали не в полную силу, вырабатывая недостаточное количество адреналина, или моя щитовидка возомнила себя кронпринцессой, но всё во мне жаждало новизны. Щитовидка выказала стойкую неприязнь к любой фальши и несправедливости, и вместо необходимого для жизни тироксина23 усиленно выделяла гормоны жалости, порцию за порцией, обильно смачивая ими всё, чего душа моя не могла принять. Будто этой смесью можно облагородить неблагородное. Какие-то две крошечные миндалины, цепко взяв за горло, предъявили исключительные права на всего меня. Но выбирать не приходится - я должен довольствоваться тем, что мне дано и мною улучшено. А досталось мне очень даже много: физически натренированное тело и возможность приспособить свои самые чувствительные внутренности на потребу сегодняшнего календаря за окном.

Я думаю, как это сделать. Например, подсмотреть у домашних животных: скажем, собак. У них есть чему поучиться. Собака не осознаёт и не понимает, какая она: маленькая или большая, уродливая или с благородным экстерьером. Неважно даже то, сука она или кобель, - любая выкажет свои собачьи качества по первому требованию. Каждая одинаково вертит хвостом, и у каждой одинаковая преданность во взгляде, и всё говорит в животном о постоянной готовности продемонстрировать преданность в любой момент. Собаке плевать на то, какой у неё профиль. Тысячи лет эволюции сделали своё дело, и апгрейд24 ей не нужен. Не считать же, в самом деле, таковым дрессировку и инбридинг25? Но моим внутренностям апгрейд был сейчас совсем не лишним. Щитовидке срочно требовалась помощь: надпочечники расписались в собственном бессилии и теперь нуждались в замене их чем-то другим.

Неделю назад я не смог пройти мимо самой гнусной несправедливости на свете, совершавшейся прямо у меня на глазах: две "птицы мира" на автопарковке прямо возле моего байка устроили маленький междусобойчик: драчку за кусок обваленной в пыли булки. Они дрались и не обращали никакого внимания на проходивших в шаге от них прохожих. Кому интересна драка двух голубей из-за грязного куска хлеба! Я чуть не наступил на одного из них. Ну, знаете ли, совсем страх потеряли. Присмотревшись внимательнее, я понял, что средь бела дня совершается обыкновенное преступление: умышленное похищение еды чёрным голубем у белого. Библейский сюжет, твою мать! Чёрный агрессивно и зло отбирал кусок у своего собрата, который был меньше и явно слабее. Он клевал белого в шею всякий раз, как только тот пытался прикоснуться к еде. Пройти мимо? Нет уж, несправедливости - нет!

Я отобрал замусоленный пончик, разломил его на две части в надежде, что достанется обоим. А, может, это самец и самка, может, это укрощение строптивой, и я вмешиваюсь в чужую семью, как лезут в чужую душу, которая, как известно, потёмки? Но очень уж несправедливый выбран метод воспитания. Адвокат возобладал во мне над мужским шовинистом, и я вмешался. Оказалось, чёрному голубю хлеб не нужен, он продолжал клевать несчастную (теперь уже я понял, что это самка), не давая ей даже приблизиться к заветному куску. Похоже, голубка была голодна и, несмотря на разбой, отчаянно порывалась добраться до хлеба. Иногда ей это удавалось. Международное "кыш" не напугало разбойника нисколько, я даже услышал, как он "насмехается" надо мной. Я отогнал бандита на три метра, присел на корточки и стал выговаривать разбойнику, а он смотрел на меня то одним глазом, то вторым, поворачивая голову попеременно, как будто хотел рассмотреть более внимательно, кто это тут такой заступник. Кто-то нашёптывал мне на ухо: "Сверни ему шею, восстанови справедливость, ты ведь этого всегда хотел. Оторви голову тому, кто возомнил себя сильнее других. Этот чёрный не заслужил права жить". Сильнее искушения не бывает. Что-то подсказывало, что звали этого "кого-то", кто нашёптывал, Дьяволом. С искушением я боролся недолго, решив, что профилактической беседы о добре и зле на первый раз будет достаточно. И пока я занимался профилактикой, голубка на пару с обрадовавшимся появившейся возможности поживиться воробьём быстро-быстро дербанили оставшуюся хлебную мякоть, словно не надеялись, что у чёрного надолго хватит терпения выслушивать воспитательную чепуху. На десять минут я погрузился в иной мир, в котором царили такие же страсти, но с другими участниками в борьбе за живучесть, не похожими на меня. Мне захотелось остаться в этом мире.