Изыди (СИ)

Ефрейтор Глеб Луконин вполне удовлетворился моим поступком. Угрозы угодить в дисциплинарный батальон ему хватило до самого дембеля. Он понимал, что проиграл, но смирился с этим, чем и купил меня. Проклятая щитовидка! Она уже тогда уклонялась от своего прямого предназначения и потихоньку лепила из меня жалостливого интеллигентика. Может, таков закон дружбы, и хитрая железа его хороша знала? Глядя на то, как покорно Лука принял свой проигрыш, мне действительно стало жаль его. Мы отдали свой двухгодичный долг по защите двух Родин26, и когда тот же самый сто пятьдесят четвёртый с дембелями приземлился в родном аэропорту, я не удержался и рассказал про Нелли. В такси Глеб выпытал всё до мелочей, до самых подробностей. Его очень впечатлила очная ставка и моя выдержка, и после разговора, прямо там, в такси, он предложил поступать в юридический.

Вынужденно скрывая свои победы на любовном фронте, я повзрослел, а заодно и восполнил все неудачи с женским полом в период подросткового созревания. Совершенствовалась в умении соблазнять и Нелли. У неё было красивое нижнее бельё, она всегда надевала новое. "Вдруг меня насмерть собьет машина, и тогда в морге я буду не комильфо, если на мне будет что попало? Я всегда должна быть на высоте и восхищать мужские взоры, даже если на меня в этот момент будет смотреть только патологоанатом", - объясняла она. В первый вечер к моему приходу она надела чёрный гипюровый гарнитур, дразня через тонкое кружево розовыми сосками. Вторая половина комплекта закрывала только самую полоску - ту, что медики грубо и пошло назвали щелью. Кому пришло в голову так назвать этот великолепный бледно-розовый разрез плоти? Разрез, через который видна Вселенная. Если автор термина был эксгибиционист и кроме замочной скважины ничем не пользовался, то тогда это всё объясняет...

- Жаль насчёт свидетеля. Но всё равно приходи на свадьбу, - сказал Борис, когда я отказался от предложенной роли.

- Ты до сих пор не сказал, как зовут твою невесту, - напомнил я ему.

- У неё необычное имя - Нелли.

Я не пошёл и на свадьбу. Говорят, что в женщину, в отличие от реки, можно войти не только дважды. Я был уверен, что если там появлюсь, то очень быстро это случится и трижды, и четырежды. Я надеялся уберечь и её, и себя от дьявольского наваждения, как будто, проигнорировав регистрацию Борисова счастья, мне удастся избежать искушения. И всё же потом, уже после свадьбы, пришёл к ним. Решил посмотреть, насколько счастье школьного друга отличается от моей мечты. Нелли сделала вид, что не узнала меня. Мне девятнадцать, ей двадцать два - нормальная разница была у нас с ней восемнадцать лет назад. Но чтобы забыть, времени женщине необходимо намного меньше.

Она почти не изменилась с того последнего дня, когда я пообещал ей остаться в сером и сыром городе.

... - Оставайся, я рожу тебе сына, - не возразила она тогда.

Мы все ждали демобилизации, как ждут открытия винной бочки, два года пролежавшей на дне морском, чтобы вдоволь насладиться вкусом пусть и недостаточно настоявшегося, но долгожданного напитка. В этом томительном ожидании мы каждую ночь ставили на тумбочку молодого бойца, чтобы он рассказывал с чувством и выражением из солдатского дембельского фольклора, передающегося из призыва в призыв, как эстафетная палочка, наше любимое:

Дембель стал на день короче,

Всем дедам - спокойной ночи!

Спят деды, пусть им приснится

Самолёт весенней птицей,

Дом, леса, поля и речки

И п...да на тёплой печке,

Доброй матери наказ

И о дембеле приказ...

Хоть и грубо, но нам было по сердцу. Впереди были встречи с матерями и невестами и вольная жизнь без "пудъёма" по команде, а также новая эпоха и много свободных девушек, ждущих своих женихов, как пальмы - дождя в пустыне.

Незнакомый ритм оглушил нас, непривычные словечки резали слух. Новый глагол "трахаться", постепенно входивший в оборот, но такой точный, ещё звучал непривычно, но скоро навсегда заменил прежний "бараться". Два слова как главные термины двух эпох. Изменения в терминологии означали для нас окончательный переход из одной эпохи в другую. С этого времени глагол прочно обосновался в сексуальном лексиконе и приобрёл единственный и устойчивый смысл. Мишени, в которые мы трахали из АКМ и бабахали из пушек Т-72 на полигонах, мы поменяли на другие, благо ими полнились все улицы, рестораны и кафе. Да что там улицы - в нашем распоряжении была целая страна и даже весь мир! Женщины живут везде. Огромный полигон каких угодно женщин! А наши орудия были всегда при себе: стреляй -не хочу.

- Возвращаясь домой с Сахалина через Индию, Чехов умудрился попробовать индианку, а чем мы хуже? - сказал я Глебу, когда мы сошли с трапа самолета. - А, между прочим, тогда ещё не существовало закона о свободе передвижения. Смотри, вот они - Нелли! Выбирай любую.