Изыди (СИ)

У меня ныло под сердцем, снова захотелось уехать. Моя мечта не вырисовывалась, мой дом никак не мог обрести хотя бы какие-нибудь контуры и очертания, хотя бы вчерне. И снова я воспользовался советом Бориса. Первый совет друга подтолкнул к тому, что я начал писать роман, второй мог помочь узнать, что ждёт автора, когда он его напишет. Я пошёл к гадалке, давней Борькиной знакомой. К ней приятель ходит, когда заводит себе новую пассию. И после гадалки принимает решение. Он говорит, что только с её помощью его решения единственно верные.

- У тебя три карты: карта "Мечей", карта "Суд"... - она не успела сказать про третью, я оборвал её после второй:

- Стоп. О третьей потом. Не хочу попасть в дурдом, как Герман у Пушкина.

- Хорошо, - согласилась она.

Гадалка внимательно посмотрела на меня. Что такого она увидела?

- Поскольку мечи перекрещены, - продолжила женщина, - карта означает, что придётся за что-то сражаться. У тебя есть мечта?

- А вторая? - проигнорировав её вопрос, спросил я про карту "Суд".

- Она у тебя перевёрнутая.

- И что?

- Скажи, что волнует тебя? Чего ждёшь ты? Расскажи, чего тебе хочется больше всего?

Единственное, о чём захотелось ей рассказать, - о снах. Мои cны были как сны Веры Павловны, переданные по наследству в свободное редактирование. Сны о счастье - народном, женском, всемирном - превратились у меня в затянувшийся сериал о своей мечте. И среди всего нагромождения снов повторяется один и тот же: я смотрю на свой недостроенный дом, который стоит где-то на отшибе, он весь такой хрупкий, будто игрушечный, у него шаткие и неустойчивые полы, тонкие стены и нет крыши. Я внимательно осматриваю лаги, которые местами были крепкими, а где-то представляли из себя тоненькие жёрдочки, грозившие треснуть и увлечь меня в глубокую тёмную яму под ними. А вчера приснился заусенец на указательном пальце. Я чувствовал сквозь сон и чувствую сейчас, как он саднит. Я оторвал его? Наверное, нет, раз он всё ещё саднит.

Я не хочу рассказывать ей про то, как в судебных прениях прокурор Захолустьев просил признать Бориса виновным и взять его под стражу. Я мог рассказать и дальше: что тот же прокурор, узнав о поданной мною жалобе на приговор, принёс свою, и тоже на незаконность приговора. В чём незаконность, я так и не понял. Прокурор свою жалобу намылил таким мылом, что в чём там суть, разобрать могли только он сам и конспиролог с прокурорским стажем. Разве всё расскажешь? В этом соку надо помариноваться...

Читателю интересно узнать подробности этой истории? Извольте.

... Я приехал из Крыма и узнал, что против Калаша возбудили уголовное дело. Следователь попалась сучка. Нет, не так - просто сука. Есть такой женский типаж. Чары Бориса на неё не подействовали.

- У него мошенничество, - заявила она. - Он помог шахтёрам похитить государственные деньги. Статья сто пятьдесят девятая, часть четвёртая. Скажите спасибо, что я не беру его под стражу. Будет под подпиской. А там как суд решит. Ему есть где жить?

Я вёз Борису деньги, на которые он, наконец-то, купит себе что-то большее, чем комната в общежитии на четыре койки, и не будет скакать по своим жёнам. Я так думал, когда успешно решил дело с его наследством.

А вырисовывалась другая картина. Совсем плохая. В агентство недвижимости - то самое, в котором директрисой работала моя клиентка, и теперь уже тайная любовница Калаша, - обратились шахтёры. Им была обещана компенсация и помощь. Их шахты закрыли двадцать лет назад, пообещав переселить с острова на материк и дать на это денег. За это время корни в родном краю пустили не только они и их дети, но и внуки. Недолго сказка сказывалась, да долго суммы выделялись от щедрот государственных. Шахтёры от денег отказываться не стали - они рассудили, что переселяться нет никакого смысла. Вопрос лишь в том, как получить причитающееся.

Но пути Господни неисповедимы. И привели эти пути к моей клиентке. На острове жизнь хоть и дороже, да возраст своё берёт. Куда уезжать на старости лет? А деньги что ж не получить! Никак нельзя не получить! И, опять же, закрома - вот они, только руку протяни. Это же для них приготовлено! И, выдав агентству доверенности на покупку квартир, шахтёры с большой надеждой и немного со страхом стали ждать. А, как известно, терпения русскому человеку не занимать. В ожидании шахтёры пустились в глубокие рассуждения, типа чем российские Иваны, Шамили и Абрамы хуже африканских Мганг, Чиумбо или каких-нибудь Нгуенов Лонгов? Шахтёры были не то что бы недалеки от истины - рядом с ней. Если бананы падают с пальм, то почему субсидиям на покупку квартир по программе переселения не упасть в заштопанные карманы? Эти карманы видели всякое, но не видели денег больше, чем в несколько тысяч рублей, редко перешагивая порог первой двадцатки. На том и порешили бывшие добытчики угля.

Борис взялся за дело с энтузиазмом, который помешал ему спросить у меня совета, перед тем как взяться.

"Решили бывшие добытчики угля,

Пусть часто мелкого, но было его много,

С надеждой тайною пооббивать пороги.