К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер (СИ)

— Что такое? Кто вы? Что вам нужно? — закричал он пронзительным, сварливым голосом, глядя сначала на Гермиону, потом на Рона и, наконец, на Гарри. Тут его рот раскрылся, образовав идеально ровную букву «О».

— Здравствуйте, мистер Лавгуд, — сказал Рон, протягивая руку. — Это я, Рон. — видимо, Ксенофилиус узнал парня своей дочери, и тепло обнял его, вместо того, чтобы пожать руку. — Это Гарри, и Гермиона — мои друзья, и друзья Полумны, мы были тут недалеко, решили навестить вас и Полумну, мы зайдем, если вы не против? — Лавгуд осмотрел гостей с ног до головы, и запустил их в дом.

Едва они успели переступить порог, мистер Лавгуд захлопнул за ними дверь. Они оказались в самой удивительной кухне на свете. Она была совершенно круглой, как будто они стояли внутри гигантской солонки. Все в комнате было изогнутым по форме стен: плита, рукомойник, шкафы с посудой — и все расписано птицами, цветами и насекомыми ярких, чистых оттенков. Гарри подумал, что тут чувствуется стиль Полумны; эффект в замкнутом пространстве получился довольно-таки ошеломляющий. Чугунная винтовая лестница в центре комнаты вела на верхние этажи. Над головой что-то громко лязгало и громыхало. Что же такое там делает Полумна?

— А где Луна? — спокойно спросил Рон, проходя мимо кухни.

Гермиона и Гарри, да и Панси с Блейзом и Драко, знали, что Рон каждое лето несколько недель проводит здесь, дома у Полумны, она сама его приглашает. Впервые он приехал сюда вместе с отцом, и они познакомились, это было летом, перед пятым курсом. Лавгуд тепло принял будущего тестя и свата, правда, Артур долго тут не задержался. Рон был счастлив что, наконец, познакомился с отцом Полумны, ведь он души в ней не чаял

— Она скоро придёт, пошла за травами. Поднимемся наверх, — пригласил мистер Лавгуд. Держась по-прежнему скованно, он первым начал подниматься по лестнице.

Комната этажом выше оказалась одновременно гостиной и мастерской, а захламлена она была еще сильнее, чем кухня. Чем-то она напоминала Выручай-комнату в тот незабвенный день, когда та превратилась в громадный лабиринт скопившихся за долгие столетия припрятанных вещей, только эта была поменьше размером и круглая. Повсюду лежали высоченные стопки разных бумаг и книг. С потолка свисали искусно сделанные модельки самых невероятных существ, и все они хлопали крыльями и щелкали челюстями. Гремела, как выяснилось, загадочная деревянная штуковина с магически вращающимися штырьками и колесиками. Она была похожа на какую-то странную помесь верстака и старого шкафа. Присмотревшись, Гарри понял, что это старомодный печатный станок — из него непрерывным потоком лезли «Придиры».

— Прошу прощения, — сказал Ксенофилиус, выдернул из-под мгновенно развалившейся груды книг неопрятную скатерть и накрыл ею станок. Грохот и лязг стали чуточку глуше. Мистер Лавгуд повернулся к Рону. — Зачем вы сюда пришли? — Рон помялся, затем сел на стул. Гермиона и Гарри сели по обе от него стороны.

— Мы пришли проведать вас и…. Кое о чем спросить, — сказал Рон.

— Спросить? — удивился Ксенофилиус, садясь в кресло, — о чем же?

— Да, — кивнул Рон. — Гарри скажет вам.

— Тот медальон, который был на вас на свадьбе Билла и Флёр, — сказал Гарри.

— Вы имеете в виду знак Даров Смерти? — спросил Ксенофилиус.

— Да, — кивнула Гермиона, — я нашла этот символ в одной из книг, и увидела надпись: ДС, значит, это аббревиатура Даров Смерти?

— Да, дорогая, — кивнул Ксенофилиус, — вы о них не слыхали? Это меня не удивляет. Очень, очень немногие волшебники в них верят, чему подтверждением — тот твердолобый юноша на свадьбе вашего брата, — он поклонился Рону, — который набросился на меня, приняв этот знак за символ известного темного волшебника. Какое невежество! В Дарах Смерти нет ничего темного — по крайней мере, в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Те, кто верит в Дары, носят этот знак, чтобы по нему узнавать единомышленников и помогать друг другу в Поисках. — Он бросил в чашку с настоем лирного корня несколько кусочков сахару и размешал.

— Простите, — сказал Гарри, — я так ничего и не понял. — Он из вежливости отхлебнул настой и чуть не задохнулся — это была жуткая гадость, что-то вроде разжиженного драже «Берти Боттс» со вкусом соплей. Когда его попробовала Гермиона, то чуть не выплюнула его на пол. Если бы тут был Драко или Блейз, они бы так и сделали. Рон вообще был готов выбросить кружку в окно, но он слишком любил Полумну, чтобы так обращаться с её отцом.

— Видите ли, те, кто верят, разыскивают Дары Смерти, — объяснил мистер Лавгуд и причмокнул губами, явно наслаждаясь вкусом настоя.

— А что это такое — Дары Смерти? — спросила Гермиона. Ксенофилиус отставил в сторону пустую чашку:

— Я полагаю, вы все читали «Сказку о трех братьях»?

— Нет, — сказал Гарри.

— Да, — сказали Рон и Гермиона: Ксенофилиус торжественно кивнул:

— С этой сказки все и началось, мистер Поттер. Где-то у меня она была…

— Она у меня есть, господин Лавгуд, — успокоила его Гермиона, доставая из сумочки книгу Барда Бидля.

— Серьёзно? Она в этой книжке есть? — удивился Гарри.