К чужому берегу. Предчувствие.

Обдумывая все это, я вернулась к столу. В чем-то банкир был прав: слишком спешить не следовало, надо дать себе хотя бы десять минут на размышления… Однако, сколько бы я ни размышляла, план мой не менялся: я по-прежнему хотела прежде всего побывать в отеле «Нант». Потом, если ничего там не узнаю… Ну, тогда я пошлю весточку Брике, потому что в ситуации бегства и неопределенности его отсутствие делает меня беспомощной. От Брике будет больше пользы, чем от всех клавьеров, вместе взятых.

Он знает не только Париж, но и Бретань; может, он подскажет мне, где найти герцога. Я не сомневалась, что мой супруг будет искать убежища в Англии, значит, самое главное — узнать, где он до поры до времени прячется на побережье.

— Если на то пошло, моя дорогая, то для вас это действительно удача — встретить меня в таком положении. Даже не знаю, кто мог бы поддержать вас сильнее. Я, может быть, единственный человек в Париже, у кого есть и силы, и желание защитить вас.

Я мрачно взглянула на Клавьера, но ничего не ответила. Этот невесть откуда взявшийся вполне дружелюбный тон мне не нравился. От меня не укрылось это «моя дорогая», которое вновь стало проскальзывать в его речи вместо привычного уже «мадам». И чего так блестят у него глаза — можно сказать, даже веселым блеском? Какую такую выгоду он нашел в этой ситуации лично для себя?

Впрочем, завтрак, принесенный Гюставом, был свеж и великолепен. Клавьер ничего не ел, только с интересом наблюдал за мной. Я решила не церемониться и действительно подкрепить силы. Хлеб был превосходен, на нем таяло масло; вооружившись небольшим ножом, я приступила к утиному паштету с вишней, потом съела пару горячих яиц пашот, выпила чашку кофе… и во время еды почему-то вспомнила то далекое время, когда Клавьер приезжал в мою убогую квартирку в пансионе мадам Груссе и привозил продукты, которых давно не видели парижане. Сахар, шоколад, румяный окорок — и это в феврале 1793 года! «Черт возьми, да ведь это его манера ухаживания! — подумала я вдруг. — Кормить женщину — его способ обольщения. Как он возил меня к ресторатору Рампоно и еще куда-то… и всюду кормил! Ну, а что это значит сегодня?»

Страх, наверное, мелькнул у меня в глазах, потому что банкир счел нужным покровительственно заявить:

— Не волнуйтесь, повторяю вам. Я знаю, что вы женщина умная и уже вполне поняли, в какую передрягу попали. Но у меня вам нечего бояться.

— Почему это вы так уверены? — выговорила я с хмурым видом.

— Потому что сейчас замухрышка не будет воевать со мной. Клянусь, даже если он узнает, что я вам помогаю, он сделает вид, что ничего не понял.

— Ему так важны ваши услуги?

— Он должен отвоевать Италию, а война невозможна без денег, моя красавица. Не будет же он рисковать кампанией и менять поставщика?

«Черт возьми! — снова подумала я. — Как он ко мне обращается? Моя красавица!»

— Вы лучше скажите мне вот что, — произнес Клавьер, будто на что-то решившись. — Ваши дети… скажем так, ваши младшие дети — они в Бретани?

— Да, — подтвердила я настороженно.

— И даже те… которых называют близнецами?

Он говорил очень осторожно, будто боялся меня спугнуть. И не зря боялся. Упоминание о близнецах окончательно вывело меня из себя; я поняла, что этот человек исподволь ведет какую-то свою игру и его почему-то интересует моя семья. О Боже, моя семья!

— Мои с герцогом дочери в Бретани, — отрезала я почти грубо. — И вас это не должно интересовать.

— Да? — переспросил он, нахмурившись и откидываясь на спинку стула. — Вы так думаете?

— Уверена! Интересуйтесь своей дочерью Клеманс и тем ребенком, которого, как говорят, Тереза носит.

— Это правда. Тереза снова родит к концу года. — Он усмехнулся углом рта, как-то криво, но потом лицо его слегка смягчилось. — Сам не ожидал от себя такой ловкости…

— Поздравляю! — Я решительно поднялась. Все эти посиделки и разговоры уже выходили за пределы необходимого. — Спасибо за завтрак. А теперь нам пора в Париж, если вы, конечно, обещая помочь мне, по своему обыкновению не просто сотрясали воздух.

5

В Париж мы прибыли к полудню. Это было очень длительное, даже намеренно затянутое путешествие: коляску сначала долго осматривали на предмет повреждений, потом долго запрягали. Клавьер вызвался везти меня сам, мотивируя тем, что для него это отличное времяпрепровождение («править цугом — наслаждение для мышц»), но когда мы поехали, выяснилось, что он не так уж хорошо знает дорогу. Или, как мне показалось, делает вид, что не знает? Во всяком случае, поначалу он взял направление на Шато де Мэзон[68] и провез меня по местам, знакомым мне благодаря давнему девичьему роману с графом д’Артуа. Я заметила вслух, что богатое прежде поместье, знаменитое своими конюшнями, нынче в полном запустении, старинные липы не подстрижены, ограда местами обрушилась. Клавьер глянул на меня искоса:

— Вы говорите как будто с тоской. Вам нравится это место?

Я удивленно покачала головой:

— Не больше, чем другие французские замки.