К другим берегам (СИ)

Тот встрепенулся, оторвал голову от спинки кресла и, повертев ею, оглядел Фомина сонным взором.

- А, ты уже проснулся, - сонно сказал гость. - А я вздремнул, извини.

Человек показался Фомину знакомым.

- Кто ты?

- Ты не бойся! - бодро ответил гость - Григорий я, Гриша! Не припомнишь?

- Был у меня дружок Гриша - помер он! Лет пять-шесть как помер.

- Да, я знаю - сказал гость и назвал фамилию умершего друга.

Фомин с любопытством смотрел на гостя: "где-то видел, но где? где?"

- Ты его знал?

- Мы на похоронах его познакомились с тобой.

- А я и думаю: вроде, знаком ты мне...

- Ага, знаком! Только видимся редко.

Фомин откинулся на подушку. Так вот откуда он знал этого человека. Правда, бледное лицо его, все никак не мог рассмотреть: кожа гостя точно светилась или это светились его глаза, или - светлые, опрятные волосы, или мешал свет из окна... А вот одет Григорий был обыкновенно и просто: брюки, рубашка в клетку, серый свитер на молнии.

- Худо мне, - продолжил Фомин, - вот причастили сегодня. Вроде легче стало.

- Знаю, потому и пришел.

- Откуда знаешь?

- Сынов твоих видел...

- А-а-а. Ну и что говорят?

- Будто помирать собрался. Да не похоже, а? Как знаешь?

Фомин задумался. Гриша внимательно смотрел на него своими лучистыми глазами, чуть наклонившись вперед.

- Думаю, не помру сегодня - сказал Фомин. - Мне священник сказал: со мной - Христос.

Гриша засмеялся.

- Ну, если этот сказал, стало быть, не помрешь!

У гостя была странная манера разговаривать: будто он - Фомин - и не при смерти вовсе.

- Ты только не жалей себя! Не надо - все помрут! - сказал Григорий.

"Как понял он мои мысли? Чудеса какие-то. А может совпадение?"

- Как знаешь! - сказал Гриша и поднялся из кресла. - Ладно, пора мне. Завтра еще приду!

- Приходи, - ответил Фомин.

Гость вышел и тут только Фомин понял: вопрос, на который ответил ему Гриша, он так и не сказал вслух. Ему стало не по себе, Фомин почувствовал: кожа у него на затылке собралась в мурашки, и волоски поднялись там дыбом.

"Да не может быть такого. Почудилось..."

Через пару минут в комнату вошла, вернувшаяся с работы жена.

Боль, которая вроде бы отошла, вернулась. Вернулось ощущение горечи во рту.

Все так же жена утром уходила на работу и приходила вечером, а ночью ложилась спать на своем отдельном месте. Сыновья стали приходить почти каждый день, только вот, забежав на несколько минут, они заставали отца в полудреме. Он теперь много спал днем, а ночью не мог уснуть подолгу - мешала боль в ослабевшем теле, и не давали покоя мысли. Разные мысли приходили в голову, но после причастия почти не осталось тревоги. Еще Фомин часто вспоминал слова священника, что он - вместе с Христом. Фомин много думал по этому поводу, и это ему помогало. Особенно, когда боль была очень сильной, а ему не хотелось беспокоить жену.

Гриша приходил и на второй, и на третий день после причастия. Он, точно знал время, когда Фомин не спал. Каждый день теперь виделись они. Не успеет Фомин проснуться от своей дневной дремы, а Гриша уже здесь, или вот - входит в комнату...

- Ну, здорово, братец!

- Здравствуй, Гриша! Как ты?

- Я-то здоров, слава Богу!

И начинает вязаться разговор: о том, о сем - о жизни. Да только, когда начинает сбиваться разговор на какие-то пересуды, сплетни, всегда выведет Гриша заплутавший разговор... О многом, о разном переговорили они: о жизни, о смерти, о душе, и о Христе тоже. Все, о чем неясно, смутно и путано думал Фомин, во время ночных своих бдений, во время бесед разъяснял ему Гриша. Он был удивительно осведомлен в этих, туманных, для Фомина, вопросах.

- Ты, Гриша, наверное, в церковь часто ходишь?

- Ага, - весело отзывается Гриша - есть такое!

- А я вот - нет! Не получилось. Как-то мимо меня церковь прошла или - я мимо,- посетовал Фомин, - правда, однажды, помогал крест на храме ставить...

- Ого! - глаза Гриши засветились добрым, мягким светом. - Ну, это, братец, многого стоит!

Потом засуетился, засобирался...

- Постой, погоди, Гриша! Останься, еще поговорим.

- Нет, братец, пора! А ты еще наговоришься сегодня.

- Как это? - не понял Фомин.

Понял потом. Не прошло и минут десять - пришли оба сына, и Фомин долго разговаривал с ними.

В четверг, на следующий день, когда Гриша пришел опять, Фомин спросил:

- Откуда ты, Гриша, узнал, что сыновья придут?

- Я, братец, любовь всей кожей чую! - и засмеялся. Так заразительно, так хорошо... Фомин тоже заулыбался.

- А давай, Гриша, мы с тобой водочки выпьем?!

- Ну, уж нет, братец, не стану я гадость эту пить и тебе не дам!- голос у Гриши сразу стал суровым, резким.- Ты посмотри: болезнь твоя и боль - от гадости этой. А ты все травиться готов.

Гриша еще подумал немного и сказал:

- Да и нельзя тебе. Отпил ты отраву эту, братец.

- Это почему? - удивился Фомин. На самом деле он не хотел пить водки - просто так сказал.

- Почему? Почему? - ворчал Гриша. - Поймешь почему.