К другим берегам (СИ)

Обдумывая вопрос этот, П. перебирал темы и сюжеты, и не мог ни на чем остановиться. Одно - казалось ему подражанием, иное - искусственным и надуманным, третье он мало знал и не мог позволить себе взяться за это. Голова шла кругом... Решилось всё удивительно просто: как-то, сам собою, в голове П. сложился набросок рассказа из детства. История казалась ему близкой и понятной, и в короткий срок он записал её. После, П. написал ещё несколько рассказов: из детства, из настоящей жизни... Дело понемногу сдвинулось, и освободилось место для следующего вопроса, который должен был возникнуть перед ним рано или поздно: Как я пишу?

Быть может мне только кажется что имею способности и симптомы таланта? Может на деле способности мои обыкновенны а ложные симптомы дают неверный диагноз? Как разобраться в этом? Вот как надо публиковаться тогда и станет всё на места.

П. начал отсылать в журнальные издания стихи и рассказы, взволнованно чувствуя: его не могут не заметить, не могут не напечатать...

Уходило время, а ответов не было. Он не понимал этого молчания и злился, затем - успокоившись, махнув рукою - решил, что первый блин комом... И вновь принялся за дело, которое не мог оставить.

Месяца через три пришел конверт, в котором вернулся один из рассказов с короткой рецензией. В ней указывали: "слова, отмеченные красным карандашом, нельзя употреблять в том значении, в котором вы их употребили..." Он не мог с этим согласиться: в области человеческой деятельности, о которой шла речь в рассказе, слова эти употреблялись именно так, как П. употребил их. Впрочем, перечитав рассказ, П. изорвал его, а за ним - и оставшиеся рассказы...

Три года, минувшие после этого, были наполнены напряженным трудом. Обилие мыслей, сюжетов, планов, идей, захватили П.. Он писал стихи, рассказы, статьи... Возник замысел романа, появившийся из прочитанной книги знаменитого психиатра. Около года П. обдумывал роман и в полгода написал, думая, что вычерпал замысел. Но роман не давал покоя! Ещё три месяца пробовал П. подступиться к роману - напрасно! Ровным счетом ничего не получалось. Чувствуя истощение душевных сил, П. уехал отдыхать к морю...

Случившееся с ним на отдыхе, П. называл потом: Судьбой, Неизбежностью, таинственно-мистический смысл которой, не может постигнуть наш ум. Коротко говоря, он познакомился с человеком. Как выяснилось из праздных бесед, ничем - кроме отдыха - серьезно не занятых новых знакомцев, человек этот тесно сотрудничал с известным художественным журналом. П. обмолвился о своей литературной деятельности. Внутренняя борьба с романом измотала, расстроила его нервную слаженность, и опустошенный, ставший чрезвычайно раздражительным, П. чувствовал необходимость кому-нибудь выговориться. Этот знакомец, скорей из учтивости, попросил почитать что-нибудь, наперёд зная, что не станет утруждать себя. У П. оказался под рукой рассказ, законченный им дня два тому, и - несколько стихов. Сложив всё в узкий, длинный конверт, заклеил и надписал на нем имя знакомца. За день до расставания П. вручил конверт и попросил, чтобы тот прочитал содержимое дома. Знакомец удивился просьбе, но обещал, думая, что так, возможно, и лучше - не нужно лукавить, говорить неправду...

Последовавшая за пиком нервного напряжения расслабленность: купание в море, солнце, здоровый полуденный сон, - направили, угодившие в тупик, мысли П. по нужному руслу. Дело сдвинулось. Роман сошел с места! Вначале он двигался медленно, будто состав поезда в начале пути, но после - движение становилось быстрее, и нужно было только поспевать за набирающим ход романом.

Работалось хорошо... Вдруг, спустя месяц после их расставания, позвонил знакомец по южному отдыху. Оказалось: журнал принял его стихи и рассказ, и просил ещё. Работу над романом пришлось отложить. П. отобрал несколько рассказов, тщательно отшлифовал их, заново перепечатал и отослал в редакцию. Закончив, он вновь приступил к роману.

В письме из редакции его благодарили за высланные рассказы и писали:

"Имеется у Вас нечто более значительное по объему, быть может - повесть или роман? Мы заинтересованы рассмотреть их к публикации..."

П. отвечал:

"Может, это покажется удивительным, но сейчас он заканчивает роман, и, подготовив его, немедля вышлет."

В начале года журнал опубликовал его рассказы, а в летних номерах вышел роман. Критика отнеслась к дебютам благожелательно, отмечая "легкое, временами ажурное плетение стиля П., в котором замечалось влияние давно покойного "кружевника" N."

Подобные отзывы льстили самолюбию, но чувство неудовольствия начало вскоре томить П.... Он был удивлен, и озадачен, и не знал - отчего так. Позже, вдумавшись, разобрался отчего. Внимательно наблюдая за своими публикациями, П., к изумлению, понял: немного было в них того, что составляло его суть, его духовный костяк и, прежде всего - это "легкое, ажурное плетение стиля" не было непременной потребностью, оттого и чувствовалось влияние покойного г-на N.