К ясным зорям (К ясным зорям - 2)

Разговаривая о всяких пустяках, она незаметно для самой себя все прохаживалась вокруг девушки, рассматривала ее анфас и в профиль. Кружилась над нею, как бабочка над цветком. И мне были известны тайные мысли жены. В течение какого-то получаса наша невестонька Катя была отвергнута и яблоко раздора передано Павлине. И, видимо, не тревожила мою жену разница в возрасте Виталика и Павлины. Девушке следовало отключиться от времени и ждать, пока подрастет Виталик.

И угощала Павлину Евфросиния Петровна как собственную невестку.

Уложила спать на перине, мягкой и пышной, как белое облачко. Мне кажется, что в ту ночь видела во сне девушка райские сады и золотых соловушек.

Поутру, еще до занятий в школе, я повел Павлину в хату-читальню и показал ей все нехитрое имущество.

- Хозяйничайте, коллега.

Девушка сразу же кинулась к книгам.

- Готовьте акт, подпишем вечером.

Девчушка оказалась боевой. Уже к полудню на дверях хаты-читальни и трех магазинов - кооперативного и двух частных - висели намалеванные красными чернилами объявления.

Старый Меир, когда на дверях его магазина Павлина приклеила свое воззвание, только диву давался.

- Я почтительно звиняюсь, но на што мне ваша красная грамота? С меня достаточно и патента. Тогда на што мне это представление!.. А скажите мне, добрая девушка, не слыхать ли там сверху чего-нибудь такого? - И старик покрутил поднятой растопыренной пятерней. - Ну, про снижение налогов или оптовых цен?

На это девушка покачала головой, а рукой проделала такое движение, как будто закручивала гайку.

- Ну, поглядите, какая умная девушка! - зацокал языком Меир. Похоже было, что и его обрадовала перспектива закручивания гаек...

Тубол, заметив объявление на двери своей лавки, взорвался, как перегретый резиновый мяч:

- Вон от моей собственности! Тут тебе не агитпроп.

И говорят, Павлина ответила ему так:

- Чего вы, дядька, кричите? Непременно кровь в голову ударит. И помните - советская власть не любит мелкой и крикливой буржуазии.

Тубол даже посинел весь. Стал у двери, как распятый:

- Не дам! Нету такого закона! Нэп!

- Ну что ж, схожу к председателю, спрошу, не отменили ли советскую власть.

Тут уж лавочник опомнился, заморгал, сплюнул:

- Тьфу на ваши головы, анахфемы! Знает, песья вера, где закон искать!.. Так лепи ужо свою ахвишу и сама возле нее вешайся!

И так костерил девушку перед покупателями, так возмущался нарушением своих суверенных прав, что слух про Павлинин приезд и ее объявление облетел все село за каких-то полчаса.

- Комиссарша какая-то объявилась! Будет записывать в антихристы.

- Чтобы в божьи храмы не ходили, детей не крестили и пасхальных куличей не ели...

Закипели страсти.

Не нашлось ни одной бабуси, которая согласилась бы принять Павлину на квартиру. Даже Ригорово обещание привезти две фуры дров не произвело должного впечатления.

Павлина опечалилась. Евфросиния Петровна сразу заметила ее настроение.

- И что это ты, детка, грустная да невеселая, будто схиму принимаешь?

Я объяснил.

Жена просияла.

- А я и сама хотела предложить - оставайся, мол, у нас. Будет тебе хорошо. Так уж хорошо!..

- Так, может, вам тесно. Вот и доченька... - Павлина имела в виду Катю.

О доченьке моя любимая женушка с дальновидным неодобрением промолчала, зато рассказала гостье про Виталика с такой безотносительностью к его возрасту, что любая девушка на месте Павлины должна была непременно влюбиться в него заочно. Он был умнейшим из всех сыновей, самым красивым из всех парней, одним словом, Виталик был сыном Евфросинии Петровны! Одного только не предвидела моя половина, что он свою будущую жену (вторую!) станет называть тетей... Я заранее потешался.

Мне кажется, что с этого дня Евфросиния Петровна начала забывать наше неразумное дитя Ядзю.

А со святой девой приключилось вот что.

Как ни тужил Ригор Власович по своей голубой звезде, но и он, должно быть, не решился бы драться с Романом Ступой ни на саблях, ни кольями, ни даже на кулачках. Не потому ли, что его соперник числился в бедняках?..

Но, может, понимал наш сельский предводитель, что и Ядзя не нашла того, что искала.

И охватила Полищука тоска превеликая, и уже не мог он видеть бедняка Ступу, и это, вероятно, было наибольшим грехом Ригора.

Зашел как-то Ригор Власович к Роману и спросил Ядзю строгим голосом, не эксплуатирует ли ее хозяин.

А Роман Ступа, обсосав прежде свои слова, ответил ему так:

- И нечого тебе мешаться, ибо она моя жона. - И еще пососал. - А живем мы с Явдохой на веру.

- Как? - потемнел лицом Ригор Власович. И, часто дыша, посмотрел на Ядзю. - Правду... этот?..

И молчала Ядзя.

И снова спрашивал Ригор Власович:

- А отчего ж ты, живоглот, не обвенчался с ней?

- А оттого, что я праведной веры, а она католичка.

Задумался Ригор Власович.