К истокам кровавой реки (СИ)

Копать могилу для своего приемного отца Мэсси пришлось в окружении шернов. Надежда, что они разойдутся, оставив только Випсану и Септита, не оправдалась. Они собрались молчаливой толпой и стояли, мерцая фиолетовыми вспышками. Под этим бдительным надзором даже заплакать было невозможно, не то, что сделать передышку. Больше всего Мэсси хотелось швырнуть в них лопатой, упасть на траву и разрыдаться, но такого он позволить себе не мог. В проклятой куртке было жарко до невозможности, слой сока высох и слезал хлопьями. А шерны стояли, не шевелясь, только светились их лбы. Фиолетовый цвет разгорался и снова гас, пробегая, как по струнам, по всем оттенкам — от нежно-сиреневого до лилового. Слов в этом свечении не было, только одно чистое чувство, одна неслышная мелодия. Гимн одного цвета, гимн прощания — не смерти, нет, — возвращения. Мэсси приостановился даже, невольно опустив лопату, но стоявший впереди старик недовольно посветил алым, что означало: не отвлекайся. Мэсси вновь принялся копать, не глядя по сторонам. Это было не просто оплакивание умершего, но некое таинство, ему недоступное. Наконец, яма была вырыта, он отступил, шатаясь от усталости. Два шерна перенесли закутанное в плащ тело бывшего наместника и опустили в могилу. Мэсси понял, что даже дотронуться до умершего ему не дадут. Подошла госпожа Випсана, бросила в яму горсть земли, скользнула рядом, мягко задев по плечу крылом, но больше ничего не сделала и у могилы не осталась. Другие шерны подходили по одному и бросали в яму землю, при этом их лбы продолжали полыхать фиолетовым. А было их много, Мэсси сбился со счета, но в одном он был уверен — господина Грания среди них не оказалось. Холм над могилой все рос, а рассыпанной рядом земли оставалось все меньше. И вот вереница шернов иссякла, и только тот самый старик строго приказал вслух:

— Ушедший вернулся к Матери-Луне. Ты, как усыновленный, завершаешь обряд. Ты кидаешь последнюю горсть.

Мэсси послушно собрал последние крупинки и не кинул — высыпал их на свежий холм, такие они были пересохшие и горячие. В горле стоял ком. При шернах плакать было невозможно.

Лоб старика из фиолетового стал золотистым. И смотрел шерн теперь по-другому, будто Мэсси прошел некое посвящение и перестал быть чужаком. Медленно и торжественно сделал шаг навстречу и произнес вслух:

— Моисей Вестин.

Родовое имя Авия, понял Мэсси, склоняя голову в ответ. На плечо его легла чья-то рука. То был Септит.

— Идем. Нам предстоят долгие поиски. Нужно успеть до заката.

 

Главная круглая комната Башни Каменной книги была не так уж и велика. Совершенно обычная, с круглым окном, без ковров и украшений на стенах, зато с множеством кистей всех размеров и горшочков с красками. Мэсси на миг охватили ощущения из далёкого детства — покой и умиротворение. Именно это он чувствовал, сидя рядом с мудрым старцем и вглядываясь в его говорящий лоб. Только при виде огромного количества каменных шаров покой испарился.

Они все были разные, покрытые диковинными узорами, которые человек бы прочитать не смог, цветные и однотонные, все гладкие, одинакового размера. Некоторые Мэсси даже помнил и мог сходу сказать, о чем в них рассказывается, — в основном то были истории о славном прошлом Луны, не лишённой ещё воздуха. Были тут и карты Луны, уныло серого цвета с одной стороны, ярко раскрашенные, словно картинки для детишек, с другой. Были шары с изображениями других планет, может быть, и в древности, потому как Земля на себя не походила. Пересмотреть за короткое время все эти каменные хранилища знаний было просто невозможно. Мэсси переглядывал один шаг за другим, откладывая их в сторону. Что, если и вовсе тот, нужный им шар, давно потерялся? Если его перестали перерисовывать? С шернов станется!

В руках у него оказался очередной шар, покрытый спиралевидным узором из разноцветных точек. На нем не было написано ничего толкового, точки представляли собой обычный алфавит, то есть, конечно не обычный — цветной. Каждый знак был ещё и эмоционально окрашен. Может быть…с какого тогда знака начинать писать этот алфавит? Обычное письмо шернов было круговым и не имело строгого порядка. Но стена внизу? На ней полоса с алфавитом была ровной, не круговой!

Покрутив шар, Мэсси хотел было отложить его в сторону, но вмешался Септит. Он повертел камень, разыскивая неведомый пароль, не нашел ничего и тоже намеревался было отложить, но вдруг замер. Подкинул шар в руке, потрясённо замерцал ярким белым светом, словно снеговая шапка горы сияла на солнце.

— Я помню! — прошептал вслух Верховный шерн. — Помню! Это был мой предшественник… вот я стою перед огромным человеком, чуть не вдвое выше меня, он подбрасывает камень…нет, Каменная книга не должна упасть… почему же она не должна упасть?

И тут совершенно неожиданно Септит резко поднял руку вверх и швырнул каменный шар на пол. Комната даже слегка дрогнула. Шар с треском развалился, и не так, как разбивается камень — на обломки. На полу закрутились две идеально ровные полусферы, поблескивая гладкими металлическими срезами.