К истокам кровавой реки (СИ)

— Арон, — генерал тяжело вздохнул, прежде чем начать говорить. - Если правда все про воздух и про ту гору, то это, получается…это же я отправил туда отряд. Значит, и исправлять мне, а не тебе. Я, думаешь, не слышу, как тут по углам Крохабенну поминают? Что он не людей на смерть посылал, а сам их водил? Ты тогда уводи людей, если мы не вернёмся. Ну, кто со мной?

— Я, — заявил Арон, но Никодар возмутился:

— Ты что, войско хочешь обезглавить?

Арон все же начал возражать, и пререкательства грозили затянуться надолго, но двое солдат выступили вперёд и вызвались идти в Герлах.

— Не побоитесь? — сурово спросил Никодар. Один воин, молодой, горячий, решительно замотал головой, второй — человек постарше с ехидным выражением лица — заметил:

— Так чего бояться? Оплакивать меня некому.

— Остался ещё один, — Никодар обратился к отряду. — Ну? Есть среди вас храбрецы?

Молчали все, даже командир Джуд. Некоторые старательно разглядывали свою обувь, остальные смотрели на генерала с таким видом, будто каждого будет оплакивать минимум сотня человек. Все слишком хорошо помнили участь разорванного в воздухе разведчика и совершенно не хотели ее повторить.

— Придется выбрать, — заявил Никодар, но тут из задних рядов послышался голос:

— Позвольте мне?

То был Бромария. Северяне с изумлением оглядывались на него. Никодар тоже удивлённо присвистнул, но неожиданно легко согласился:

— Почему бы и нет? Тебя хотя бы не жалко. Только сможешь ли ты подняться в гору?

— А у него выбор есть? — спросил Сакко и сам себе ответил: — Нет. Значит, сможет.

 

Первосвященник Севин сидел в своей палатке один. Отослав Анну, он собрался было продолжить свои записи, но не смог собраться с мыслями. Воспоминания приходили совершенно не те. Вот он, еще совсем молодой и пылкий неофит, благоговейно падает на колени, впервые в жизни увидев прекрасное светило — Землю. Вот уже немного разочарованный Брат в ожидании, ибо обещанного ждут уже даже не три года, все семьсот лет, и, похоже, не дождутся, ездит по окрестным селениям, напоминая жителям о необходимости кормить Орден, иначе явится Старый человек, увидит, что его никто не встречает, развернется и уйдет. Вот они всем Братством, ликуя и радуясь, возвращаются на Теплые пруды… только сам Севин держится чуть в стороне и радоваться по-настоящему не торопится. Никогда не скажешь сразу, к чему перемены. Вот и Крохабенна тогда совершенно здраво рассудил, что шерны пришельцу не под силу.

Как всегда при воспоминании о старике, Севин почувствовал досаду. Он прекрасно знал, что его постоянно сравнивают с Крохабенной, причем всегда в пользу последнего. Хотя при жизни старика эти же горожане были им недовольны, называли то тираном, то трусом, то скупердяем, то… А уж как называют его самого!

Да пускай говорят, что хотят, сделать они все равно ничего не могут. Вот если бы и впрямь разгромить навсегда шернов! Это событие затмило бы все прочие, и потомки помнили бы его только, как истинного победителя чудовищ. Или забыли бы, насколько опасны шерны… сейчас уже забывают. И начались бы свары и междоусобицы между людьми с двух берегов… да уже начались. Как сказал когда-то племянник, всегда одним будет хорошо, а другим плохо, нужно сделать так, чтобы плохо было не нам.

Так он как раз и хочет, чтобы хорошо было большинству, просто он лучше видит всю картину. Южанам лучше вечно оставаться немного в тени Севера, иначе два одинаково сильных государства, начав войну, прольют больше крови, чем все шерны, вместе взятые. И поэтому… поэтому…

Севин окликнул стражника и велел позвать Анну.

 

В гору сначала поднимались молча, ожесточенно и зло; потом не выдержали, начали переговариваться. Вопросов было много: и есть ли уверенность, что шерны пропустят внутрь и выпустят обратно, и действительно ли легко справиться с этими древними механизмами, и, что главное, как в таком случае отношения двух рас будут складываться дальше? От идеи истребить шернов придется отказаться, а вот будут ли они чувствовать хоть малейшую благодарность к соседям по планете?

— Да, а почему нужно семь человек? — запоздало сообразил Никодар. Мэсси пожал бы плечами, если бы в это время не держался за неровности скального выступа, обходить который надо было крайне осторожно:

— Может быть, потому, что у них шесть пальцев. Один главный портал и шесть боковых. Или им нужно подтверждение, что осталось хотя бы шесть живых обитателей Луны. Это ведь все было давно, страшно давно.

— И благодарности, небось, от них не дождешься, — прошипел Никодар. — Так и будут нападать на человеческие города.

— Да хоть бы вы нас, южан, не гоняли, уже хорошо, — сквозь зубы процедил Сакко. Никодар, разумеется, в долгу не остался:

— И вы бы не ставили из себя больше, чем есть.

К довольно сомнительному счастью на пути оказалась живая осыпь, и когда, поскальзываясь, падая, балансируя по камням, оба ее наконец одолели, энтузиазм для спора у них пропал. Лишь после очередного покоренного уступа Сакко все же пробормотал:

— И ведь они все там сидят, в Герлахе, вон какая стая летела. Их опасности объединяют. А нас?