К истокам кровавой реки (СИ)

- Простите, мадам… сударыня… - инженер оторвался от созерцания ближайшего столика, тем более, что малопривлекательные дамы решили, что ими заинтересовались.- Как вы себе это представляете?

- Зовите меня по имени, - она затянулась сигареткой. - Я это именно себе и не представляю, я же женщина, к тому же певица и ничего не понимаю в этих чертежах и схемах.

- Зато цензурная комиссия понимает!

- Неужели? Вы говорили, множество образованных людей лишились своих должностей, а то и жизни.

- Да, но в комиссии нет дураков, которые лезли на рожон, когда взбесившаяся толпа громила заводы и лаборатории. В комиссии умники, которые в то время отсиживались в сторонке.

- Они прекрасные специалисты и энтузиасты своего дела или чиновники?- спросила Аза насмешливо.

- Нет, но они поймут отличие стандартного заказа от нестандартного, на это у них знаний хватит, и будут задавать ненужные вопросы. А вы, как бы вы ни были богаты, уже точно не сможете подкупить комиссию и Европейский совет, куда она докладывает о результатах расследования. Так что восстановление заказа пресекут на первой же стадии. Разве что…

- Что?

- Это точно нужно вам? - спросил инженер с чувством человека, бросающегося с разбегу в ледяную воду. - Вам, не кому-то из правительства…ну, если вы ширма…

- Ширма? Я? - она не оскорбилась? а только рассмеялась. - Вы намекаете, что у меня любовник в парламенте или в совете министров? Милый юноша, они там все страшные и толстопузые, а я теперь, кажется, могу позволить себе выбирать!

- Вы все же не политическая фигура и можете позволить себе странные желания, а подобное от политиков вызовет вопросы.

- Да ладно. Разве им невозможно наладить какой-нибудь секретный завод в скрытом месте?

- Не думаю. Европа для этого слишком заселена. Улицы, автострады, железные дороги - тут все пространство пронизано ими, как тело кровеносными сосудами. В горах… нет, с трудом представляю. Где-нибудь на востоке Евразии возможно спрятать производство такого масштаба, но не здесь. И опять-таки проблема с кадрами. Те ученые, или, как их тут называли, мудрецы, что остались при своих должностях, вынуждены заниматься рутинной работой. Поддержанием уровня жизни. Обороной, медициной. В таких условиях не до жиру, то есть не до космоса.

- Ну вот и пусть не лезут не в свои дела. Они же не мешают мне петь.

- Но это несравнимо!

- Сравнимо. Знаете, как сказал Наполеон - государство это я. Так вот, современное искусство - это я, и неужели оно несравнимо с тем, что оставили от науки?

- Про государство Бурбон сказал, кажется.

- Какая разница, все едино - француз. Никогда не одобряла французов, хотя Париж один из немногих приемлемых для жизни городов.

- Там Европейский совет, в этом самом Париже, и государство - это он. И я вам еще раз объясняю, что он будет ставить палки в колеса, потому как все нестандартные заказы проверяются оттуда. Потом нужно определить, какие части аппарата на нынешнем оборудовании восстановить невозможно…

- Ну, значит, сначала вам первое задание - как решить проблему с комиссией. Думайте сначала над этим, потом, когда осмотрите машину - над остальным. Проблемы нужно решать по мере поступления.

Инженер посмотрел на Азу в упор.

- И все же - зачем вам это?

- Ну почему вас удивляют чужие капризы?

Инженер криво усмехнулся:

- Да нет, при нынешних масштабах оглупления человечества меня уже ничего не удивляет.

- Вы совсем как мой секретарь. Он тоже любит причитать про оглупление человечества и его духовное самоубийство.

- Он у вас шутник. Сказал, что свалился с Луны.

- Ах, это, - Аза отложила сигарету. - Да, иногда он любит вворачивать правду не к месту, или же наоборот к месту… Скажите, - вдруг спросила она, - вы знаете, что такое тосковать по родине?

- Просите, что? - инженер вначале не понял вопроса.

- Вы не поляк. Вы тоскуете по своей родной земле?

Это было настолько неожиданно, что инженер растерялся. Несколько секунд он беспомощно смотрел на певицу, мысленно видя перед собой степь, ковыль, перебираемый ветром, белые шапки гор далеко на грани неба, птиц, проносящихся над головой.

- Нет, - ответ прозвучал достаточно спокойно. - Я человек без родины и флага, родился в одной стране, учился в другой, сейчас осел в третьей. Тосковать для меня недопустимая роскошь.

Она прищурила глаза:

- А ведь вы лукавите, интересно только, зачем. Впрочем, дело ваше. Ну хорошо, другой вопрос - вы когда-нибудь любили?

Теперь он с легким сердцем мог отшутиться:

- Только науку, и, к сожалению, недостаточно, чтобы строить кустарный космический корабль.