К истокам слова. Рассказы о науке этимологии

Этот способ калькирования переняли и разбиравшиеся в латыни представители русского духовенства. Так появились на Руси «латинские» фамилии типа Беневоленский(к латинскому benevolens[бен'eволенс] ‘доброжелательный’ — от Добровольский) и Сперанский(к латинскому sperans[сп'e:ранс] ‘надеющийся’ — от Надеждин).

Но самый, пожалуй, интересный случай подобного калькирования отыскал в одной из псковских грамот XVI века известный писатель и филолог Л. В. Успенский. В этой грамоте упоминается погоста Микифорова дьячок Игнатий… Велосипедов. Если бы в XVI веке удалось найти пономаря Мотоцикловаили попа Телевизорова, удивление Л. В. Успенского едва ли было бы более сильным. Ведь известно, что слово велосипедпоявилось в России лишь в XIX веке вместе с изобретением соответствующего средства передвижения.

Этот курьезный случай был объяснён Л. В. Успенским в его книге «Слово о словах». По-видимому, перед нами случай калькирования, стремление переделать на иностранный лад какую-то русскую фамилию типа Бегуновили Быстроногов. Дело в том, что велосипедэтимологизируется на базе латинских слов velox[в'eлокс] ‘быстрый’ и pedem[п'eдем] (винительный падеж единственного числа) ‘нога’, означая буквально ‘быстроногий’.

Л. В. Успенский считает, что перед нами латинизированная калька. Но, во-первых, тогда мы, по-видимому, должны были бы получить форму Велоципедов, ибо в средневековой латыни сперед iпроизносилось как [ц], а не [с] [108]. Во-вторых, для латинского языка в общем не типичны сложные слова вроде * velocipedis[велоц'uпедис] ‘быстроногий’.

В то же время в итальянском языке с XVII века засвидетельствовано velocipede[велочип'eде], представляющее собой кальку греческого okypous[о: кюпу: с] ‘быстроногий’. Первая фиксация слова совсем ещё не говорит о том, что его не было в итальянском языке до XVII века. Однако по фонетическим причинам (наш дьячок носил фамилию Велосипедов, а не *Велочипедов) итальянский язык также отпадает в качестве «строительного материала» кальки.

Остаётся, видимо, французский язык, где произношение ciкак [си] вполне обычно.

Впрочем, не исключена возможность, что искусственно образованная на латинских корнях фамилия Велоципедоввпоследствии изменилась в Велосипедов. В этом случае объяснение Л. В. Успенского нужно будет принять не только в целом, но и в деталях.

Не менее интересны случаи калькирования шведских фамилий. Примеры таких калек можно найти в русских дипломатических документах начала XVII века. Поскольку шведское имя Янсоответствует русскому Иван(оба они восходят к греческому Ioannes[ио:'aн-не: с]), а шведская фамилия Янссонбуквально означает ‘сын Яна’, то есть ‘Иванов (сын)’, в одном из документов 1614 года шведский посол Янссонпревратился в… Иванова. Точно таким же образом другой шведский посол Андерссонстал Ондреевым.

Но что делать с фамилией того же типа Кнутссон — ведь в русском языке нет имени, которое соответствовало бы шведскому имени Кнут?! И вот здесь «сработала» словообразовательная модель. Если шведским фамилиям на — ssonсоответствуют русские фамилии на — овили — ев, и если имя Кнутпо-русски так и остаётся Кнут, то фамилии Кнутссонв русском языке должно соответствовать… Кнутов. Причём Кнутов — не от русского слова кнут, а от шведского мужского имени Кнут. Именно такую «шведскую» фамилию Кнутовмы и встречаем в русских дипломатических документах XVII века.

С кальками далеко не всё ясно

В «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера слово кабак, кабачок‘вид тыквы’ рассматривается как восточное заимствование, а для кабак‘трактир’ автор словаря даёт несколько этимологических решений, начиная с предположения о западном происхождении этого слова. Следовательно, перед нами — случайное созвучие?

Но вот писатель А. М. Арго в журнале «Наука и жизнь» (1968, № 6, стр. 120) приводит интересную параллель к русским словам кабаки кабачок: франц. auberge[об'eрж] ‘трактир, харчевня’ и aubergine[оберж'uн] ‘баклажан’.

Что это — ещё одно «случайное созвучие», как две капли воды повторяющее первое? Видимо, нет. Известно, что из тыквы и других близких её «родственников» часто приготовляют кувшины и прочие сосуды для питья. Питейное же заведение, естественно, может получить своё название от сосуда для питья. Сравните, например, немецкое слово Krug[круг] ‘кувшин’, ‘кружка’ и Krug‘кабак, трактир’.

Но как связаны между собой русская и французская пары слов? Что это — результат независимого развития значений? Или здесь мы имеем дело с кальками? Все эти вопросы гораздо легче поставить, нежели дать на них убедительный ответ.