К истокам Тихого Дона

Встреча восставших со своими освободителями — один из кульминационных эпизодов романа. В нем как в фокусе проявились наиболее характерные особенности «соавторской» работы с текстом, ранее уже рассматривавшиеся нами:

— использование заимствований для связывания отдельных эпизодов;

— восполнение недостающего материала «самодельными» отрывками, резко выделяющимися из основного текста недостоверностью содержания, сбивчивой хронологией, лексикой, идейной направленностью;

— плохое понимание содержания и внутренних связей в тексте;

— попытки идеологической переориентации всего произведения.

А что же в действительности происходило в описываемые дни в районе Верхнедонского восстания?

Шолохов неоднократно заявлял, что в «Тихом Доне» идейным стержнем его творчества всегда была «большая человеческая правда». Интересно узнать, как относились к этой «правде» современники, хорошо знавшие донскую землю, преданные ей всем сердцем, принимавшие непосредственное участие в событиях и разделившие трагическую судьбу Дона и России. Вот, например, как воспринимался в эмиграции только что вышедший в свет роман:

«Повседневная казачья жизнь, не затрагивающая собой господствующей в романе большевицкой «большой человеческой правды», изображено так верно и образно, что такие места романа читаешь и перечитываешь до упоения.

В самом деле, кому из казаков неизвестна такая дорогая и милая картинка и кого она не возьмет за живое:

— Давай, Ксюша, заиграем песню?..»[63]

Представление об этой «правде» мы можем получить, сравнив его текст с реальными событиями на Дону во время освободительной борьбы 1918-1919 годов. В этом случае мы не только решаем частный вопрос об исторической достоверности событий и уровне знаний автора (или «соавтора»), но одновременно выявляем отношение самого Шолохова к казачеству и его судьбе, к трагическим событиям междоусобной войны, степень внутреннего духовного сопереживания и вовлеченности Шолохова в описываемые на страницах «Тихого Дона» события.

Ключевым вопросом здесь стало отношение Шолохова к самой радостной и незабываемой минуте в жизни восставших — встрече со своими братьями-казаками, прорвавшимися на помощь из-за Донца и принесшими освобождение от неминуемой гибели.

Говорят свидетели-современники

Из огромного числа свидетельств о борьбе казачества в годы гражданской войны, которые можно найти, например, на страницах донских газет и журналов тех лет, мы выбрали всего несколько. Они касаются наиболее важных для нашего исследования обстоятельств:

— воссоздание положения казаков, сложившегося в занятых Красной армией районах;

— выяснение главных мотивов, толкнувших их на восстание;

— отношение восставших к ушедшим за Донец вместе с Донской армией.

Здесь возникает вопрос: можно ли вполне доверять газетным описаниям ужасов, творившихся на «освобожденной» территории? Не является ли все это обычной пропагандой, преувеличением или даже выдумкой? Примеры поведения красных почерпнуты нами со страниц «Донских ведомостей». Внимательное знакомство с этим изданием (редактором был Ф.Д.Крюков, ему помогал и на несколько месяцев замещал Н.П.Асеев) свидетельствует о строгом отборе материала, продуманности и серьезности всей линии газеты, чувстве высокой ответственности со стороны участвовавших в издании представителей донской и российской интеллигенции.

Первый отрывок, который мы приведем, заимствован из очерка, где рассказано о судьбе станицы Константиновской, расположенной на Дону у впадения Северного Донца. Автор воссоздает ту атмосферу террора, ужаса и отчаяния, которую испытывали казаки в районах, занятых Красной армией:

«21 февраля «мироновцы» ворвались в Константиновскую: началось советское строительство жизни, или, как писала «Донская Правда», — «спала завеса с глаз, новые планы и новые мечты зародились из нового семени разумного, доброго, вечного».

Гомерическое пьянство... разразилось в первый же день, а из «новых мечтаний» осуществились самые главные: расстреляны были захваченные офицеры... и «казаки-красновцы» по доносу иногородних... другая осуществленная «новая мечта»: выпущены были все арестанты из тюрьмы, ибо «у нас нет тюрем»!..

Местные воры и конокрады, краса и гордость революции — матросы, озлобленные иногородние отплясывали дикую сарабанду над поверженной в прах станицей, захлебываясь в реках награбленного вина и потоках безвинной крови...