К истокам Тихого Дона

Деятельно работали, как всегда у большевиков, лишь чрезвычайка (военно-революционный суд), трибунал и военные власти. Главными заправилами чрезвычайки были два еврея — Аронштам и Склярский. За два месяца ими было расстреляно (приговоры утверждались латышом-комендантом) свыше 800 человек, из которых около 100 — жители станицы. Большинство расстрелянных — старики... Расстреливали днем у тюрьмы китайцы, на виду у всех».[64]

«...в концентрационные лагери на всю жизнь»

О составе восставших верхнедонцев и причинах, подвинувших их на восстание, у нас имеется свидетельство двух казаков — посланцев из Мигулинской станицы К.Е.Чайкина и Е.А.Мирошникова. В их докладе Войсковому Кругу 16 [29] мая 1919г. говорилось:

«...мы просим, чтобы нам дали вождей... Верхне-Донской округ восстал против красных, обиженный расстрелами и грабежами, которые они производили... [Наказ казаков:] «либо вождей добудете, либо дома не будете».[65]

Мы видим из этих рассказов, что восстание было для казаков актом отчаяния, решимостью скорее умереть, чем быть обращенными в рабское состояние. Поэтому колебания в настроении Григория Мелехова относительно целесообразности восставать против «своей, родной» власти (см., например, эпизоды с матросами под Климовкой или пьянки с Ермаковым и другими командирами) — фальшивы от начала и до конца. Они не только противоречат авторскому образу Григория Мелехова, но и имеют совершенно фантастический характер на фоне той политики террора («расказачивания»), которую проводила на занятой территории коммунистическая — «своя, родная» — власть.

Вмешательство Шолохова в органично написанный, единый по замыслу, используемым художественным средствам и идейной направленности текст носит чисто идеологический характер и имеет целью перекрасить героев чуждой ему по внутреннему пафосу, по духу книги. Приезд станичников в Новочеркасск за командирами для руководства их восстанием также прямо противоположен шолоховской идее о неприязни повстанцев (и Григория в их числе) к «кадетам» и к «генералам», опровергает ее.

Приведем еще один документ — донесение сотника П.Г.Богатырева о положении в районе восстания, куда он, первый из представителей Донской армии, прилетел на самолете в апреле 1918 г.:

«Председателю окружного Круга Верхне-Донского округа. Х[утор] Сингин, 28 апреля, 13ч. 50 мин. Доношу господам членам Войскового Круга, что восстание есть. Восстали станицы Казанская, Мигулинская, Вешенская, Еланская, Слащевская, Букановская, часть Усть-Хоперской, Боковской, Каргинской и слобода Березняги.

Численный состав восставших до 25000 человек. Ощущается недостаток в командном составе, снарядах, патронах, полное отсутствие денежных знаков, табаку, спичек.

Дух восставших хорош. Очень сильное тяготение к Донской армии на предмет соединения... Восстание произошло на почве экономической, а в особенности террора...»[66]

Другое свидетельство — показания перебежчиков из Сердобского полка, направленного на подавление восстания: