К югу от платана

Хэйзи, испуганная внезапным шумом, вскочила и залаяла. А затем, не обращая внимания на мои окрики, бросилась к Кибби и прыгнула на нее, едва не сбив с ног. Та выронила пакет с кексами и сумочку, все содержимое которой тут же разлетелось по полу.

– Хэйзи, сидеть! Сидеть! – Я схватила ее за ошейник, и собака наконец успокоилась, успев, правда, ухватить с пола черничный кекс и расправиться с ним в два укуса.

Кибби выпрямилась, одернула платье и дала Хэйзи обнюхать и лизнуть свою руку.

– Я не знала, что она тут, не то бы сначала постучала. Привет, Хэйзи, рада познакомиться. Какая же ты милашка! Хорошо, что я текстов купила с запасом.

– Текстов? – с улыбкой переспросила я.

Кибби вскинула голову.

– Что?

– Ты сказала текстов, а не кексов.

– О. Правда? – Она нахмурилась. – Как странно. Наверное, просто оговорилась.

Реакция ее удивила меня куда больше, чем оговорка. Люди в таких случаях обычно смеялись, но Кибби, кажется, вообще не поняла, что не так.

– Прости за то, что Хэйзи на тебя набросилась. Придется поучить ее хорошим манерам. – Я оглядела Кибби с ног до головы, и вид ее меня встревожил. – Ты нормально себя чувствуешь?

– Да, все отлично. Отделалась легким испугом. – Она перевела дух. – Хэйзи едва меня задела, ты сразу же ее придержала.

– Нет. – Я покачала головой. – Ты тяжело дышишь. И выглядишь… Кибби, может, уже пора сходить к врачу? У тебя точно что-то посерьезнее простуды.

Рассмеявшись, она тряхнула волосами.

– Ну, спасибо, Сара Грейс.

Она была тщательно причесана и накрашена, но даже под слоем макияжа заметно было, что кожа ее бледна как снег, а щеки лихорадочно пылают. К тому же лицо заметно отекло, и под глазами нависли мешки.

Нагнувшись, я стала помогать ей собрать высыпавшиеся из сумочки вещи.

– Сколько ты уже болеешь? Неделю?

– Со мной все в порядке. И я вполне в состоянии сама все собрать, – сказала она отдуваясь и, опускаясь на колени, поморщилась от боли.

– Да мне несложно.

С ней точно не все было в порядке. Выглядела она так, словно смерть сварила ее заживо, прожевала, выплюнула, переехала колесами, похоронила и воскресила.

– Тебе трудно дышать? Что-то болит? Я видела, как ты поморщилась, когда присела.

– Если что-то и причиняет мне боль, так только этот разговор. Отстань, Сара Грейс.

– Нет. – Я потянулась за улетевшим под стол мобильником, подала его ей и заметила, что рука у нее трясется. Придержав ее в своей, я сразу ощутила, какая она горячая. Кибби просто пылала. – У тебя температура? Почему ты дрожишь?

Она выдернула руку.

– Просто тут шоколадно.

– Шоколадно? – Я уставилась на нее.

Она же посмотрела на меня в недоумении.

– Сара Грейс, у тебя что, одни сласти на уме?

Кибби явно даже не замечала, что путает слова.

– Вот что. Сейчас мы соберем твои вещи, а потом поедем к доктору. – Я полезла под стол и подобрала там пузырек с лекарством, на который был наклеен выписанный врачом рецепт.

– Ничего подобного. – Она потянулась выхватить у меня пузырек. – Это мое, отдай!

Я отдернула руку и встала на ноги.

– Что все это значит, Кибби?

Я показала ей пузырек, развернув его этикеткой к себе. Парацетамол с кодеином, неделю назад выписанный на имя Перси Бишоп. Обезболивающее. Такое же мне выписывали несколько лет назад, когда удаляли зубы мудрости.

– Почему у тебя таблетки Перси?

Поднимаясь с пола, Кибби покачнулась и поспешно ухватилась за край стола. А затем, вздернув подбородок, заявила:

– Потому что она мне их дала.

– Зачем?

Лекарство выписал тот гинеколог, к которому я ездила за рецептом на противозачаточные. И сделано это было в тот день, когда я видела на парковке Перси, за пару часов до того, как в полицию поступил анонимный звонок с сообщением, что она – мать Флоры. Что, если это сделали специально, чтобы навлечь подозрения на Перси и отвести их от кого-то другого?

От Кибби, например?

Осознание обрушилось на меня, едва не сбив с ног.

– О, Кибби. О нет!

– Никто не должен знать, – прошептала она, и голос ее дрожал так же, как и тело.

Я кинулась к ней и подхватила, не давая упасть.

– Мы все исправим. Все на свете можно исправить.

Наконец дав волю эмоциям, она прижалась ко мне всем своим пылающим от жара телом и зарыдала, уткнувшись в плечо. Я обнимала ее, и слезы капали из моих глаз прямо ей на волосы. Нужно было разработать план. Устроить собственный военный совет и оценить нанесенный ущерб.

Сбежать. Мы можем сбежать. Хотя бы на время, пока не придумаем, что делать.

Я отмахнулась от маминого голоса, нашептывавшего мне в ухо: «Будь умницей. Подавай хороший пример». Мы ведь исчезнем не навсегда. Только на время.

– Помнишь, мы с тобой собирались съездить в отпуск? Давай уедем сейчас. Прямо сегодня. Даже вещи собирать не будем. Все необходимое купим на море и к врачу там же сходим. А сами за это время придумаем, как нам быть, и найдем хорошего адвоката.

– Нет. Никому нельзя говорить.

– О, Кибби. – Я обняла ее крепче. Я бы не смогла сохранить эту тайну, даже если бы захотела. Кибби пока не знала, что я сдала ДНК на анализ и что скоро он будет готов и укажет прямиком на нее. – Слишком поздно, Кибби.